Беседа в праздник Покрова Пресвятой Богородицы
Созидание внутренней бодрости и радости о Господе через благодарение Спасителя, чистоту совести и внимательную молитву

Мне бы хотелось сегодня выбрать праздничную тему. В праздник Покрова Матери Божией мы зрим, видим, ощущаем, осознаем над собою простертым омофор Богородицы. По свидетельству святого Андрея, Христа ради юродивого, этот Покров блистал молниями, был источником Божественного света, был не простой тканью, изображающейся на иконах, а был таким лучезарным. И, безусловно, на праздники несколько оживая, вдохновляясь, и чувствуя вот эти импульсы, мы хотели бы, чтобы они подольше удержались в сердце. Потому что никто, наверное, не согласится добровольно на жизнь скучную, жизнь тяжелую, жизнь, насыщенную негативными впечатлениями. Хочется жить с искоркой, с изюминкой, с радостью.

Интересно, что в церковных песнопениях, обращенных к Богородице, есть такие слова: «О Мати, Владычице Богородице, Ты спасаешь нас с весельем». И Сам Господь с довольством взирает на Свой подвиг, и евангельские слова очень прямые и ясные: «Вниди в радость Господа твоего. В малом был еси верен, над многим тебя поставлю». И общаясь друг с другом, мы, конечно, призваны не забывать о необходимости созидать подобную атмосферу, в которой человеческие души не вянут, а раскрываются, не сохнут, а насыщаются. Без этого элемента наше служение само по себе, может быть, очень полезное и нужное, все-таки будет лишено чего-то весьма существенного.

Вот и вопрос, как с Божией помощью (а без содействия Божия никто, безусловно, не может сохранить это светлое расположение души) сделать его не случайным эпизодом собственной внутренней жизни, но прийти к этому как основанию своего бытия в Боге. Святые отцы, конечно, нам тотчас скажут, что за радостями не гоняются. В духовной жизни было бы начатком самообольщения искать каких-то пасхальных таких торжественных радостных состояний. Так будет легко соскользнуть в прелесть, какую-то выдуманность, искусственность, ложный энтузиазм, который оканчивается депрессией и выхолощенностью.

Но интересно поговорить о том, что же служит накапливанию духовного потенциала, который мы призваны в идеале еще и расточать, делиться с окружающими нас людьми.
Мне кажется, очень значимы слова преподобного Серафима Саровского, человека, которого по праву можно назвать небожителем, созерцателем, тайнозрителем, наперсником Христовым, любимцем Богородицы и вы помните, как он удивительно говорил: а дух надобно иметь веселый. И нет ничего хуже духа уныния, «неуютной жидкой лунности», духа какого-то безрадостного – усвоить его себе легко, а выйти из него совсем нелегко. Преподобный Серафим Саровский строго-настрого предупреждал, говорит: нет ничего хуже духа уныния, дух надобно иметь веселый, радостный. Вот вам и сухарики под подушку, вот вам и мера в чтении акафистов, довольствуйтесь чем-то малым; вот вам посильные труды – «у занятой пчелы нет времени для скорби». И вот вам молитва к Богородице, Которую мы именуем Радостью нашей, Невестой Неневестной, и Которая Сама некогда возгласила Богу этот гимн: «Величит душа Моя Господа и возрадовася дух Мой о Бозе Спасе Моем».

Если бы, я думаю, нас с вами спросили на каком-то съезде монашества вселенском, каковы плоды сокровенной и внимательной жизни во Христе, конечно, мы бы сказали: смирение, сказали бы, любовь, но и не забыли бы вот этого жизнеутверждающего радостного духа. И самые строгие подвижники, аскеты говорят, что радость есть дар Духа Святого и есть лакмусовая бумажка, что ты идешь правильным путем. Но это тоже надо понимать рассудительно. «Ах, вот я сегодня с утра озабочена какой-то проблемой, меня выводит из равновесия то и другое обстоятельство, раз у меня нет радости, значит возиться со мной нечего, поскорей бы накрыли крышкой гроба». Конечно, человек не может всегда и произвольно Пасху Христову в своем сердце праздновать. Но святые отцы утверждают, что если ты идешь правильным путем, правильно подвизаешься в молитве, покаянии, деятельном служении ближним – радость тебя настигнет, она будет сопровождать тебя по жизни. Потому что всякое свершенное во славу Господа предприятие и дело, хотя бы оно было и не безтрудным и требовало напряжения душевных и телесных сил, плодом своим имеет радость. И это так понятно нам, участвующим в Божественной литургии, приобщающимся Святых Христовых Таин, когда насыщенные благодатью Божией, умиротворенные, обновленные, с очищенным исповедью сердцем, нося в себе Христа Спасителя, мы из храма выходим, и счастье и близко, и возможно.

Созидание радости, конечно, это, по святому Иоанну Златоустому, всегдашнее благодарение Спасителя. Святые отцы свидетельствуют, что все покаянные, просительные молитвы сами собою переходят в молитву благодарственную. И прежде всех других и утром, и отходя ко сну, необходимо, помимо молитвослова, который, к сожалению, часто воспринимается нами немножко механически, по привычке, нужно доводить до ума и сердца такую простую мысль: Бог меня воззвал к бытию, Господь по преизбытку благости меня сотворил, сотворил не так просто, а с особой целью, дабы я в ответ прославил Его и возвещал Его совершенства. И так как этот акт воли Божией некогда свершился, и вот я существую, Господи, слава Тебе, благодарю, слава Тебе показавшему нам свет. Или, как говорил внук Ярослава Мудрого, князь Владимир Мономах: «Благодарю Тебя, Господи, яко даровал еси мне свет Твой прекрасный. Прибавь мне год ко году, дабы исправил я жизнь свою».

И, к сожалению, весьма часто эти общеизвестные истины, все-таки являются более достоянием нашего ума, чем нашего сердца, наших чувств. И, кажется, что человек подлинно внимательный должен особый подвиг иметь, живя в городе, вдали от природы, которая много нам помогает сохранить вот эту детскую свежесть чувств. Посмотрите, например, какое сегодня небо или остатки великолепия крон золотистых. Или на Божественной литургии мы с вами не просто были, а участвовали в ней. И тотчас в тайне сердца Господу воссылать славословие. Это школа отца Иоанна Кронштадтского. Если вам приходилось изучать его дневники, вы увидите, как он с детской искренностью и постоянством благодарит Господа за малые мелочи, за то, что составляет ежедневный круг жизни. И за хорошо произнесенное слово, и за встречу с боголюбцем, а особенно за участие в таинствах, за то, что Господь слышит и милует, избавляет от каких-то тяжелых состояний, например, гнева или уныния. Он умел каяться мгновенно во всякой несдержанности внутренней, внешней. И поэтому в его дневниках очень много такими блесками, искорками рассыпано радости, мажора, и все это нужно собирать в сердце своем, и это несомненная школа жизни духовной.

Близок в этом смысле к отцу Иоанну Кронштадтскому знаменитый наш святитель, епископ Сергий Пражский. Он до войны в Праге епископствовал от Московской Патриархии, собрал всех людей русских, независимо от их политических убеждений, и конец жизни после войны провел уже в Советском союзе, в Казани, где очень быстро умер. Так вот его проповеди тоже представляют собой нечто уникальное. Он обращается и к монахам, и к мирянам, и учит всюду видеть блестки Божественной благодати. И не просто видеть, а собирать их, собирать их в своем сердце через дух благодарности и служение людям. Если кому-то приходилось купаться в море в бархатном сезоне, может быть, вы видели, как при движение рук море начинает блестками исходить, блистать, как будто бы у вас под руками какие-то сокровища. Вот такие блестки владыка Сергий Пражский учит видеть во всем. Вот вы пообедали в тихой обстановке: «Господи, да как же хорошо!» А вот полчаса соснуть удалось: «Какая же благодать!» А вот мимо храма проходите, блестит золотом купол, сияет крест: «Слава Богу, что мои глаза это видят». И так потихоньку, по чуть-чуть. А вот яблочко вам подарили, а вы его передарили: «Слава Тебе, Господи, и помилуй». И если этим заниматься постоянно, я думаю, человек никогда не придет в состояние сухости, безжизненности, какой-то преждевременной усталости, не выгорит, а напротив, будет оживать и в его душе будет просыпаться благоговеинство, то есть, осознание того что Бог рядом, Он нас видит, слышит, ведет по жизни. Соответственно, и самый проживаемый тобою день ты будешь воспринимать как некое чудо, как первозданный снег, по которому никто не ходил. И каждую встречу, каждый разговор, каждое дело тебе порученное будешь воспринимать в особенной свежести, полноцветии.
Да, благодарение Господа - это подвиг. И если не будешь об этом вспоминать, если не будешь к этому себя побуждать, то как-то внутреннее опускаешься, скользишь и всегда по наклонной плоскости. И как ни странно, живя в море Божественной благодати, остаешься камнем, в который влага не проникает; ты внутренне можешь быть даже чужероден этому царству, возвещать которое призван словом, или внешним видом, или самим своим служением.

Конечно же, второй элемент, о котором нужно сказать, это чистая совесть. Святитель патриарх Тихон говорил, например, что нет такой силы на земле, которая его заставила бы поступиться чистотой совести. А в книге «Душеполезные поучения» аввы Дорофея есть замечательное поучение о том, что христианин призван хранить свою совесть чистой в отношении Господа Бога, в отношении людей, в отношении самого себя и в отношении вещей. И если этим заниматься постоянно, то совесть берет над человеком такую силу, что ее внутренний императив – требование сообразовывать свою жизнь с заповедями Божиими становится абсолютной доминантой, то есть началом, руководствующим человека. Если приучаться не кривить совестью в малом, то она, беря над человеком силу, начинает его постоянно награждать тем, что мы и именуем радостью – внутренним одобрением, внутренним свидетельством, что вы слушаетесь Господа Бога, боитесь от Него отлучиться, отойти, и поэтому даже в малых вещах стараетесь не погрешать.
Начинается это, между прочим, в отношении собственных вещей. Много об этом распространяться не будем, но, конечно, самое важное в этике, во взаимных отношениях так действовать, чтобы совесть тебя не укоряла. Здесь поводы, пища для научения огромные. Потому что, едва лишь за глаза что-то скажешь не совсем хорошее, хотя вполне можно было бы без этого обойтись, и сразу совесть проводит такую черную полосу. Вот что-то сделаешь не так, как должно, и сразу душа отмечает: не то качество, не то ты делаешь, братец, не во славу Божию. А апостол Павел говорит: и словом и делом, и душой и телом прославляйте Отца Небесного Господом Иисусом Христом. То есть, Спаситель дает нам силу все свершать на отлично.

И мы батюшки промеж себя тоже это знаем. Выходите вы уже из храма и тут человек подходит: а где можно поисповедаться первый раз в жизни? Вы можете сказать: а вот там, приходите как-нибудь. А с другой стороны, можете тотчас и поисповедать человека. И тоже по-разному можно поисповедовать.

Безусловно, внутренняя бодрость и радость о Господе это плод внимательной молитвы. Душа насыщается тогда, кода она беседует с Богом. А беседа с Богом бывает нам в усладу, когда мы делаем это разумно. Пойте Господу разумно, да усладится Ему беседа моя. И думается, что это третья часть подвига христианина, независимо от его звания, состояния, это то самое качество молитвенного обращения к Богу, которое является душой молитвы. Если человек потрудится и соберет свою молитву в ниточку, устремленную ко Христу, эта ниточка свяжет нас со Христом. Если мы постоянно будем наблюдать за своим умом и спрашивать его: что ты делаешь, о чем ты думаешь, к чему ты расположен, на что сейчас направлен, что сейчас составляет предмет твоего внимания, то ум очень такой, необъезженная лошадка, строптивая, мало-помалу все-таки взнуздается. И блажен человек, который обретет навык всегда внимать себе и одновременно устремляться ко Господу. Тогда даже наши собственные тайные молитвы будут нам доставлять Божественную благодать, и человек будет мирствовать душой, потому что внимательная молитва, свершаемся с борением в отношении худых и непрошенных помыслов, есть кратчайший путь к единению с Господом, к стяжанию Духа Святого и к плодам Святого Духа – миру, радости о Господе. Если хочешь жить нелицемерно и вести себя примерно, и не хочешь расплачиваться за бесцельно прожитые годы состоянием противоположным радости, нужно стараться носить в себе дух устремления ко Христу в тайной молитве, которая и составляет, по существу, качество нашей жизни, делающее тебя либо плодоносящей яблонькой, либо пустоцветом или, как говаривал преподобный Серафим, обгорелой головешкой.

Для того, чтобы в нас поселился дух внимательной молитвы, нужно попридержать язык, потому что ничто нас так не отдаляет от Господа, как словоизвержение, в которое еще лукавый подкладывает всякие токсины. И человек напоминает собою просто здание, вроде бы выстроенное, но лишенное перегородок. И это конечно труд, который за нас никто никогда не сделает. Человек может жить в миру и прекрасно преуспевать в богоугождении и, напротив, может быть помещен в райские условия, но при этом сердце его далече может отстоять от Господа. Это вот направление твоего ума, к чему он прикреплен, к чему он направлен. И как мы с вами часто говорим, никто и ничто нам не поможет, кроме имени Господня, за которое человек как бы держится.

И об этом необходимо думать и всегда каяться, сокрушаться, если мы день прожили какими-то неумехами в этом отношении. А между тем еще в Ветхом Завете, в книге Левит была такая замечательная заповедь – благоговейно творите сыны Израилевы. И эти сыны Израилевы благоговели в ту меру, в которую они устремляли свой ум к Богу. Человек не должен быть праздным пред Небесным Отцом, но призван всегда искать Его в своем собственном сердце внимательным умом. И по опыту мы знаем, что если нам дано хоть немножко сосредоточиться, хоть чуть-чуть помолиться, пусть даже мысли как вошки или как блошки прыгают, все тебя отвлекают, но ты все-таки старался как-то первую половину дня провести с памятью о Боге, то тогда радость всегда придет, наполнит твою душу, тебя окрылит, приподнимет над землей. И ты почувствуешь, что находишься на правильной дороге. А если только сидишь в трапезной и обсуждаешь вновь пришедших: «Смотри, добавку берет третий раз, что у нее вообще с психикой, нормально или нет?» - то конечно, потом как-то скучновато бывает на душе.

И последнее, нет, предпоследнее. Говорят, что больше всего похищает у человека радость наше самолюбие, проявляющееся в помыслах гордости, тщеславия. Мы все имеем по причине нашего падения в Адаме, свойство мнить о себе нечто – я нечто, понимаете. Все мы, вот только дай нам возможность этим позаняться. И как-то все время хочется занять иное место, нежели ты занимаешь, и тут и осуждение, тут и какое-то отчуждение от людей. И не нужно думать, что это ты такой развращенный или ты такой плохой – падшая человеческая природа, она преимущественно заражена духом вот этого возношения, духом тщеславия, духом гордости, духом мнимой самодостаточности, духом превозношения. И поэтому надо вооружиться в своей жизни таким серпом и, постоянно себя контролируя, осекать эти движения и отсекать эти помыслы. А они все равно будут пролезать, как еще Адаму Бог сказал: «В поте лица Твоего снеси хлеб твой, а земля произрастит тебе тернии и волчцы». Земля нашего сердца все время произращает эти ядовитые такие травы. Поэтому необходимо самоукорение. Это, кстати, очень тесно связано с подвигом молитвы. Если у тебя ум ко Христу направлен, то самоукорение появляется как бы само собою, потому что Христос низлагает всякое возношение ума человеческого.

Преподобный Варсонофий Оптинский даже говорит: для чего нужна молитва Иисусова? Для того, чтобы этим именем сокрушать о камень вавилонских младенцев. Только имя Иисуса Христа, как некий кристалл, как некий, знаете, алмазный резец может тотчас посекать вот эти помыслы, произрастающие по естеству нашему падшему. Поэтому молитва и самоукорение это два весла, без которых баркас души никогда не обретет поступательного движения. Если ты правильно молишься, то ты себя контролируешь и ты себя самоукоряешь, ставишь мысленно на место, себя немножко так подвигаешь, умаляешься. А если ты не молишься, то у тебя вот этот чертополох начинает фиолетовым цветом расцветать, и нет несчастней тебя человека, потому что покоя никогда не найдешь.
Самоукорение, говорят, что это очень редкий подвиг в XXI веке. Сейчас у людей преимущественно другие цели. И меня, например, искренне удивляет, что люди, занятые церковными послушаниями, много всего хотят хорошего созидать, какие-то хрустальные дворцы, но укорять себя, а значит, спасать свою душу никто не хочет. Не хочет. И поэтому очень такое бывает странное состояние у человека, вроде бы уже при орденах церковных, а при этом посмотри, что там под орденами, а там бедное сердце, как Авгиевы конюшни, которые сам Геракл не разгребет. Но это я про себя говорю и поэтому испытываю спасительное беспокойство.

И последнее о чем сегодня хотелось бы мне сказать. Почему-то очень трудно всегда удерживать в сознании, что человеческая душа есть самая великая пред Богом драгоценность, это бессмертная сущность, личность живого человека, и Сам Христос пролил за нее кровь. Поэтому надо стараться, несмотря на тесное общение, не терять понимания, что ты окружен богозданными существами, водимыми Божией благодатью, руководствуемыми Самим Христом ко спасению. И если ты помнишь эту тайну Боговоплощения, тайну искупления, с тобой будет все в порядке. Потому что в свете этой тайны ты воспринимаешь жизнь и понимаешь, на что она тебе дана. Ты сам чувствуешь себя дитятей, овечкой, ради спасения которой Бог, преклонив Небеса, жил на земле и явил нам полноту Своей любви.

Я думаю, что люди только потому теряют любовь к ближним, что они забывают об этом. И поэтому наше дело содействовать человеку, независимо от его нравственного состояния, устроения, привычек, страстей, содействовать тому, что Божия благодать с ним творит, его ведя к очищению, освящению. Когда об этом начинаешь реально размышлять, то понимаешь, насколько бережно, аккуратно нужно относиться к людям; по крайней мере, не мешать Божией благодати свершать то спасительное действие, которое имеет место в нашей жизни.

Об этом очень хорошо говорит митрополит Антоний Блюм. Есть у него такое слово о пастырстве, где он обращается к будущим священникам, напоминает им, что человеческая душа - это купина горящая огнем. И пастырь, в идеале, это Моисей, который, склонив колена и разувшись, смотрит на эту купину, из среды которой вещает к нему Бог. Для митрополита Антония человеческая душа - это и есть то место, где Сам Бог таинственно пребывает. И поэтому мы должны подходить к человеку с благоговением, независимо от того, кто он и что он, ибо каждый из нас таков по образу и подобию Божию. Я думаю, что если все это стараться приводить себе на память, то в нас поневоле оживет внутреннее такое трудничество, и мы не сможем не прийти к искомому, то есть хождению пред Богом, предстоянию пред Его лицом.