О причащении Святых Христовых Таин

     Христос Воскресе! Приветствую вас, дорогие радиослушатели, в эти радостные Пасхальные дни, в преддверии Великой Победы, о которой мы только что беседовали со взрослыми и с детьми в детском эфире.

     Мне как пастырю весьма отрадно, что вопрос о приобщении Святых Таин Христовых, о святой Евхаристии, стал предметом пристального внимания не только богословов кабинетных, но и приходских пастырей, паствы. Отражением чего является полемика. Полемика, которой посвящен 16-й номер вышедшего недавно журнала «Благодатный огонь» - приложения к журналу «Москва». В этом номере можно почерпнуть немало материалов, размышлений (pro et contra), касающихся еще и нашего скрытого обновленчества, которое знаменито тем, что, идя вопреки преданию церковному, расслабляет душевные силы людей, смешивает их ум, уводит от чистого православия в мутный поток инакомыслия, смешивая золотники нашей веры с глиною иноверия. Однако, мне не хочется соединять два этих вопроса. И, признаюсь, что для приходского священника нет, наверное, предмета более сокровенного, более заслуживающего трепетного размышления, чем святая Евхаристия. И, конечно, мы не можем не оценить размышлений протоиерея Владимира Правдолюбова, традиционного священника, потомка новомучеников, который размышляет в своей статье об истинном смысле современной проповеди «сверхчастого» причащения. Размышляет о традиции, воспоминает Оптинских старцев, Глинских старцев, которые предписывали говеющим трепетное, неспешное приуготовление. Обращаясь преимущественно к духовникам, обязывали их с великим разбором допускать людей до Святой Чаши. Вместе с тем, скажем, что это здоровое, охранительное начало таки призывает к частому причащению Святых Христовых Таин. Ведь по апостольской традиции и последующим святоотеческим рекомендациям, все мы - чада Матери нашей Церкви - призваны никак не реже раза в месяц, а возможно и чаще - по внутренней потребности, по горению души, по благословению пастыря, по приуготовлению - участвовать в святой Евхаристии, тем самым освящая нашу жизнь Бескровной Жертвою, становясь сотелесниками Господа Иисуса, причастниками Духа Святого.

     В некоторых статьях о современном обновленчестве, в частности, священника Игоря Белова, Николая Каверина о «сверхчастом» причащении и обновленчестве, говорится о нелепой проповеди, обязывающей всех членов общины непременно приобщаться в тот или иной день, в воскресный или праздничный день. Нет, ну какая может быть «обязаловка», говоря современным, не слишком возвышенным словом, там, где душа приступает к Огню пламенеющему, Живому Богу? Там, где душа призвана испытывать самое себя, вникать в глубины собственной совести, приуготовляя место для Гостя - Царя Неба и Земли.

     Вот почему я как пастырь, раз вопрос обращен ко мне, недостойному священнику, уклонился бы от самой полемики. Между тем, как сам журнал очень интересен, особенно, для тех, кто желал бы узнать, как далеко зашли иные наши горе-пастыри, уклоняющиеся от нравственного предания Церкви. В данном случае я уже говорю не о причащении Святых Таин, а о самом обустройстве приходской жизни. Ведь дело дошло до отрицания бессмертия души - см. статью «Кочетковщина 10 лет спустя или можно ли верить в бессмертие души», равно как и статью «Неообновленцы в законе». Очень интересная статья, раскрывающая историю библейского общества, выявляющего её протестантское происхождение. И в историческом аспекте поданный материал говорит нам о том, что плоды деятельности библейского общества, как ни странно, не столько просвещение народа Евангелием и библейскими книгами на природных языках, сколько смешение духовных понятий, порождение всевозможных лжеучений и ересей. Как это случилось в Англии, как это случилось в Новом свете, в Америке, где во едином котле варятся совершенно несъедобные ингредиенты, многочисленные лжеучения, потерявшие всякую преемственность, оторвавшиеся, полностью отчуждившиеся от истинного учения Церкви, истинного понимания Священного Писания и Предания. Таким образом, эти статьи призывают к осторожности, к бдительности. И в этом смысле они весьма полезны и назидательны для современного просвещенного читателя.

     Но будем говорить сегодня о причащении Святых Христовых Таин. Я не хотел бы вращать этот предмет в плоскости частого или не частого причащения. Потому что такой высокий предмет должен быть осмысляем молитвенно, должен быть святынею, спрятанной глубоко в сердце. И мне близок дух того, кто некогда уклонился от рассуждений о молитве Иисусовой (вспомните, какие огненные, не всегда миролюбивые споры этот предмет вызывал в начале века), говоря: «не рассуждать нужно о преславной сей тайне и не пытаться ограниченным умом вникнуть в неприступное величие достопоклоняемого Имени, но молиться - с сокрушением, в простоте сердца. Ибо лишь ум, соединенный с сердцем в призывании имени Господа, освященный молитвой, в состоянии чисто богословствовать». То был преподобный Силуан, многими слезами плакавший о бесплодных спорщиках.

     Подготовка к Святому Причащению это собственно и есть приуготовление к встрече со Христом. И мы, священники, не можем о том не размышлять, не рассуждать, постольку поскольку это - наша жизнь, сокрытая со Христом в Боге. Раскройте лишь единожды «Известие учительное», предназначенное для пастырей, но и не только для них, припечатываемое обычно к иерейскому служебнику. И вы увидите, что не одно правило заповедано нам прочитывать: неотменно, молитвы, канон ко Святому Причащению, те каноны, что входят в Повечерие, но и размышлять необходимо над тем Великим Таинством, которое соединит нас с Богом и сделает нас причастниками Божественного, Божеского естества. Плод всякой молитвы, всякого канона - в особом устроении сердца. До сих пор вспоминаю, как юношей, попав в Почаевскую Лавру, я прочитал как-то на листочке об условиях приуготовления к причащению Святых Таин. И поныне не могу забыть слова, которые, мне кажется, очень точно выражают смысл всякой подготовки, состоящей в посте, в говении, в чтении молитв, в посещении Божьего храма, исповеди. «Когда почувствуешь, что Дух Божий веет в твоей душе, освобожденной от всякого земного пристрастия, когда сердце твое возгорится единой жаждой единения с Господом, когда мысленно смиренно склонишься пред стопами Спасителя, влекомый благодатью к Его Святой Чаше, вот тогда с сознанием недостоинства своего приступай, говоря сам себе: «Се прихожду к бессмертному Царю и Богу моему»».

     И вы знаете, мне кажется, вся пресловутая полемика снимается тогда, когда сам пастырь старается осуществить эти слова в собственной жизни. А не когда он холодным умом и горделивым сердцем обращается к своей пастве, сплошь состоящей из неофитов, говоря: «Вот, последователи апостолов и их ученики, ежевоскресно, ежедневно причащались. И вы - постившиеся и не постившиеся, готовые и неготовые - приступайте, не разбирая, Бог всё покроет, всё простит, милость Божия безмерна.

     Но не случайно же мы в Евангелии встречаем многие образы настораживающие нас. «Как вошел семо, не имый одеяния брачна?» - «Как ты оказался на брачном пиршестве без светлых праздничных одежд?» «Свяжите его по рукам и ногам и ввергните его во тьму кромешную», - сказал некогда строго Домовладыка приглашенному, однако не позаботившемуся приукрасить и очистить себя для совозлежания с Царем. Вот почему сердце пастыря - это золотой ключик, который отверзает двери многих боголюбивых душ. Если сам священник уподобляется святителю Арсению (Жадановскому) Серпуховскому, который много готовился к литургисанию, который уединялся по причащению Святых Таин Христовых, как мудрая дева, запирался в брачном чертоге, не желая отдавать сразу внимание ничему и никому, кроме собеседования с Сладчайшим Женихом души своей. Если пастырь вспоминает с любовью святителя Иоанна Шанхайского, который, мы верим, покровительствует сегодня Русской Церкви и в Зарубежье, и здесь, у нас в России, и некогда будет едиными устами и сердцем прославляем как великий святитель Русской земли.

      Если пастырь будет помнить о святителе Иоанне Шанхайском, который не спешил уходить из храма, никогда не менял своего подрясничка на штатское платье, но в алтаре, как новорукоположеный или новопостриженый инок, славил Господа, не будучи в состоянии насытиться той радостью, которая осеняла его. Если мы будем помнить пример Святейшего Патриарха Алексия I, который стремился как можно чаще, благоговейно служить Литургию, даже при отсутствии молящихся, в своем домовом храме, при Синоде учрежденном. И, как вспоминают очевидцы, читал и перечитывал молитвы по причащении Святых Христовых Таин, желая в каждом словечке отыскать свет и премудрость, как бы запивая принятую святыню этими молитвами и воскрешая в своей душе силу причащения, ясно звучавшую в отдаленных уголках его сердца. Вот тогда будет толк. Но этого не достигаешь никакой пустыней псевдокатехизации, никаким подозрительным так называемым экуменическим общением с теми, кто давно отпал от Церкви, никакими досужими праздными разговорами. Требуется подвижничество, требуется сосредоточенная молитва, требуется жертвенное служение Христу. Однако если мы, священники, будем идти этим путем, проложенным для нас Оптинскими старцами, отцом Иоанном Кронштадтским - этой недосягаемой, но путеводной звездою, Алексием Мечевым - московским утешителем, - то наши неофиты будут потихонечку воцерковляться. И дух пастырской любви всё расставит по своим местам.

     Воздерживаясь от полемики от частом и не частом или «сверхчастом» причащении, напомним: епископ и поставленный им священник, суть те лица, которым дано, как доктору Айболиту, вынув термометр, ставить духовный диагноз. И смотреть не в карман и не в глаза, но в сердце своих прихожан, зная каждого по имени и выводя каждого на тучные пажити Христовы. С тем, чтобы укоренив на вечно цветущей лозе -Господе Иисусе Христе - очередной черенок, терпеливо ждать, покуда он принесет плод свой. Нахожу очень много здравого в размышлениях моих собратьев-священников, которые уже не раз собирались за круглым столом переговоров, обсуждая, в чем же нуждается современный человек, как помочь ему найти царский путь, золотую середину. Чтобы он, по слову Святейшего Патриарха, не приступал бездумно, не приступал механически, заодно со всеми, не приступал безвдохновенно; а, с другой стороны, ссылаясь на свое недостоинство, не оставался бы неделями безучастным свидетелем, явления Христа во плоти, а, лучше сказать, Пречистой Плоти и Крови Господа Иисуса Христа. Святые Тайны для нас – лекарство бессмертия, панацея, залог спасения, самое великое сокровище, подобного которому мы не найдем ни на небе, ни на земле.

     Каждая душа неповторима, уникальна, каждый в его духовном взрослении, восходя со ступеньки на ступень, призван к благодатному изменению, употребляя собственные силы в борьбе с грехом и уповая на благодать, приносимую нам по вере. Об этом непрестанном внутреннем обновлении говорят все святые апостолы в Священном Писании. В частности, святой апостол Петр свидетельствует, что если в человеке что-то застопорилось, если он окостенел внутренне, если нет в нем внутреннего движения - от доброте к милосердию, от сочувствия к состраданию, от привычки молиться утром и вечером к жажде непрестанной молитвы - значит, он забыл об очищении прошлых своих грехов, смежил очи и, думая стоять на одном месте, отступает, откатывается назад.

      Мне нравится следующая мысль о духовной жизни: в ней, в нашей сокровенной жизни о Христе мы подобны взрослению младенца. Младенчик не может жить без матери, без ее материнского тепла, питается только жидкой пищей – материнским молоком. Отрок, мало помалу приходя в силу, при раскрытии его ума и физических способностей, уже близок к режиму взрослого человека. Зрелый муж отличается от немощного старика. Так вот и в духовной жизни. Если ты уже многие годы сохраняешь себя от грехов прошлых лет (которые свершал в неведении, но которые уже омыты слезным покаянием), если постепенно твой ум очищается от мечтательности - чрез трезвение, чрез благоговейно исполняемое правило; и имя Божие все чаще наведывается и как бы запечатлевается по временам в уме; если твое сердце отвращается от грубых страстей, от явного натиска лукавого и уже не взрывается злобою, не сгорает от каких то недостойных, нечистых помышлений, гонит вон гордость, но услаждается по временам кротостью, спокойствием, чувствует приток свежего воздуха от самоукорения и раскрывается, как весенний тюльпан, при первом возгласе священника: «Благословенно Царство Отца и Сына и Святого Духа»; если ты 5, 10, 20 лет спустя своего воцерковления, уже понимаешь вместе со святителем Серафимом Звездинским: Божественная Литургия - это Небо на земле, это Царство Божие, залог которого осязательно переживается благочестивым сердцем, - то ты, конечно же, будешь пламенеть любовью к Богу. И при выносе Святой Чаши, если ты не готов, если ты по тем или иным причинам (а их немало в жизни супругов, в жизни всякого мирского человека) не готов приступить, тем не менее, алчешь и жаждешь, внутренне оплакиваешь, что сей день остался без явственного освящения, хотя не остаешься непричастным благодати Святого Духа. Конечно, в лице боголюбивого священника ты встретишь человека понимающего сокровенные движения души твоей.

      И если ты в день Святой Троицы, когда Церковь празднует свое рождение, удостоился причащения Святых Христовых Таин и затем раскрыл как можно более широко лепестки сердца навстречу веянию Святого Духа в вечерне, присовокупляемой к Литургии; и на следующий день появился вновь в храме в день Святаго Духа, когда Церковь оставляет прославление земных ангелов – человеков - и обращает наши очи к престолу Божественной Троицы, призывая нас поклоняться Господу Богу Духу Святому со Отцем и с Сыном славимому, - скажи пожалуйста, неужели священник скажет: «Братец ты мой, вчера ты был у Святой Чаши, отходи нынче, не приму тебя, я сам причащаюсь только по долгу, только по священнической обязанности, а ты не при смерти, чтобы просить у меня Пречистого Тела и Крови Христовых». Нет! Если сам священник стал огнеобразным, осветленным, освященным, у него за спиной раскрылись крылья… Он свершает в Духе поклонение Святой Троице… И знает своих чад, своих овечек, которые долго готовились к празднику Святой Троицы, которые повоздержались от плотного, отягощающего ужина, которые в этот день пришли в Божий храм, как духовные орлы. Неужто у нас поднимется рука со словами: «Отойди, не прикасайся». Кто не собирает с Господом, тот расточает… И я примечаю, что иные мои собратья, не слишком размышляющие о том, что такое Светлая седмица в жизни боголюбцев, что такое Брачная Вечеря Агнца, когда отверсты врата и запричастный стих приглашает нас: «Тело Христово примите, источника бессмертного вкусите», иногда томятся каким-то беспричинным унынием.

      Помню, как совсем молодым человеком я пришел в храм на Сырной седмице, неделе о Страшном Суде Господнем. Меня не занимали ни блинчики, ни сметана, ни икра, тем паче, что и икры никакой и не было. Я готовился приобщиться Святых Таин Христовых, потому что вспоминал о делах Евангельского милосердия: нищего, алчущего накорми, жаждущего напой, нагого одень, странного, странника прими в дом свой, - и чувствовал себя именно таковым. Душа моя по благочестию юности алкала и жаждала Христа Спасителя. Как я готовился? Как мог, так готовился. Всегда привыкший исповедоваться и до сих пор, по русской традиции, будучи священником, всегда исповедуюсь, когда служу и приобщаюсь Святых Таин Христовых. Это внутренняя потребность души, и никакие либеральные толки не истребят во мне этой жажды внутреннего очищения. «Поисповедуйся, вот ты и готов к приобщению», - скажет ласково, но и строго одновременно, святитель Феофан, требуя от нас непременно плодов святого причащения. Вот и я тогда подошел на исповедь к батюшке, дай Бог ему здоровья и поныне, он посмотрел на меня с каким-то нескрываемым, ну не изумлением, удивлением: - ты что пришел? ты что натворил? ты же, наверное, в воскресный день приступал к Святым Тайнам? – Да, приобщался, но вот Страшный Суд приближается, и душа моя, перечитав притчу о Страшном Суде, вдруг и ощутила себя этим находящимся в темнице: «Изведи из темницы, Господи, душу мою». Читал я Евангелие и вспомнил слова Христа Спасителя: «Я пришел измученных душою вывести на свободу, се лето Господне благоприятное». – «Но как ты можешь причащаться на сырной седмице, когда нужно есть блины и сметану?» - «Батюшка, да Вы знаете, я не спешу сейчас с этим, мне бы приобщиться Святых Таин, «вся кости моя рекут: Господи, Господи кто подобен Тебе? Приступите к Нему и просветитеся и лица ваша не постыдятся». Прихожу не возомнив себя достойным, но, ощущая свое недостоинство, однако и молюся: Господи, я недостоин, благодатию Своею соделай меня достойным. Причащаюсь, потому что Христос говорит: «Аще не пребудете во Мне - не принесете плода, всякое древо, не приносящее плода, посекаемо бывает, вон извергаемо и сожегаемо. Причащаюсь для того, чтобы иметь силу не пресыщаться земной и тленной пищей». (А до сих пор это для меня враг номер один, чуть только окажусь где-нибудь на отдыхе, отдалюсь от храма - и пошло поехало. Но сейчас не об этом.) Посмотрел батюшка на меня. Что он мог сказать против исповеди студента, в глазах которого, наверное, все-таки прочел жажду общения с Живым Богом. Сказал: «Ну, имей ввиду, я причащаюсь только потому что служу, если б не служил, не причащался». Мне показались странными его слова, они не были растворены, как мне тогда показалось, огненной любовью ко Христу. «Я бы не причащался, ну уж в виде исключения приступи, а там ни-ни». Все это я запомнил, и вот до сих пор, будучи священником, конечно, уже как пастырь, душевед по призванию, я стараюсь, конечно, внимательнейшим образом смотреть на людей, приходящих на исповедь.

     В журнале упоминается святой Никодим Святогорец, говорится о том, что его нашумевшая книжечка - «О непрестанном причащении» - является не подлинной и, возможно, принадлежит в своих основах какому-то католическому прелату или аббату. Ну, может быть и так. Для меня авторитет святителя Никодима высок, потому что я был в Греции и видел книги, им написанные, без всякой ссылки на другие источники. Святой Никодим – это богомудрая пчела. Это пчела церковная, которая, достигши просвещения, в церковный улей снесла столько меду, сколько не выпадает на долю и пяти епископов вместе взятых. Преподобный Никодим выражает дух и предание Матери-Церкви! Но, конечно, правы те здоровые консерваторы, которые говорят, что агеорит, уединенный житель какой-то кельи афонской, это же не живущий в столице России молодой супруг, вокруг которого и в котором кипят страсти. И будем различать звание и состояние, простецов и мудрецов, живущих уединенно по примеру святой Анны пророчицы, не отходящей от храма день и ночь и сохранившей воздержание от вдовства своего уже как 50 лет. Будем отличать какую-нибудь боголюбивую девицу, которая на семь дней положенных скрывается где-то там у себя в доме, а в иное время, когда она сильна духом и телом, прилежит клиросу и, словно стрекоза церковная, на лугу Божьем носится, желая обонять неувядающие цветы церковных таинств от людей, которые, еще, милые, литургию от вечерни не отличают; для которых проблема - воздержание от телячьей ножки; которые думают совместить просмотр телевизионных передач с говением и чтением правила ко святому причащению.

     Если бы у меня спросили: «Батюшка, так какой же главный критерий, для священника, духовника относительно допуска до Святой Чаши?» Конечно же, плоды причащения. Действительно, тот, кто не может жить без этой святыни, для которого самая жизнь сокрыта в Евхаристии, должен, призван, порядком отличаться от людей мирского духа. И, прежде всего, внутренней установкой на смирение, самоукорение, на подлинную кротость и, конечно, теплоту любви. Вы знаете, сейчас время холодных умов и сердец. И даже наши богословские конференции не застрахованы от этого рационалистического, «головного» подхода. Сегодня век потухших душ. Однако, Христос и вчера и сегодня один и тот же, «Да будут светильники ваши горящими». Если ты сокрываешь в скудельном сосуде своего сердца Христа, если ты стал причастником Божеского естества, если с твоей плотью и кровью растворились Пречистые Христовы Тайны, если светлое облако благодати осеняет тебя (а как же иначе, не зря же ты наподобие херувима подходил к Святому Потиру и целовал вместо окровавленного ребра Христова край Чаши), то будь добр, братец, струись, светись этой любовью, теплотой, милостью! И священник - духовный доктор, диагност - прежде всего, будет испытывать тебя в час, когда ты придешь с повинной главою, хорошо, если повинной, а не вздернутою высоко... Потому что Христос говорит через царя Давида: «исповедуйте память святыни Его, на нем же, - причастнике, - процветет святыня Моя». И весь день до позднего вечера удостоенные в день воскресный, в день праздничный, в день значимый, Животворящей Святыни, мы не людям, но Богу и ангелам Его в своей собственной душе должны являть благодарную память, признательность, рассыпаясь, изливаясь, наполняя наше сердце этим благодарственным чувством, пусть не словесно, но тайно, перед Богом.

     Вот почему, дорогие друзья, я уклоняюсь от полемики о частом или не частом приобщении. Ибо человек, уязвленный любовью к Богу, будет молчать об этом, он не поведает не только врагам об этом, но и друзьям тайны, переполняющей его сердце. Но, если он чувствует себя плоть от плоти и кость от кости Матери-Церкви, то он проникнется ко всем ее учреждениям, установлениям благоговеинством! И, мне кажется, что эта революционное, либеральное, модернистское начало, прежде всего, обличает недруга, супостата, который вламывается, словно вепрь (говорю о тех, кто носит при этом сан священства), в ограду церковную и рушит в ней то, что было полагаемо с благоговением, как жемчуг и злато, в церковную сокровищницу святыми отцами. Безусловно, так просто в один день механически, единым актом ума дорасти до признаний исповедальных святителей, исповедовав свою любовь к Евхаристии, мы не можем.

     «Я каждый день приобщаюсь» - говорит святитель Амвросий Медиоланский, оставивший лучший бессмертный памятник своего боголюбия в иерейской молитве пред святым причащением, где он говорит об обонянии благодати Божией, где он говорит об услаждении сердца Пасхальным Агнцем, где он светится торжествующей любовью ко Господу в час принятия Святыни. «Я каждый день приобщаюсь, ибо каждый день по немощи согрешаю». Святитель Тихон Задонский, насколько строг был, однако он говорит: «Я не минуты не могу прожить без благодати Божией», разумея конечно, прежде всего, сердечную молитву, которая и свидетельствует говеющему о том, что пришел час преклониться пред Христом Спасителем. Сейчас любят вспоминать о. Иоанна Кронштадтского, но давайте проживем один день так, как он прожил, находясь в бодрости, в трезвении, горя, как свеча, и тая от преизбытка жертвенной любви к людям, влагая в собственное сердце их нужды, заботы, их просьбы, болея, болезнуя вместе с ними. Кстати, вот еще один признак неосужденно причастившегося человека - отзывчивость, чувствительность, его сердце, отверстое навстречу человеку.

      Парадокс, в жизни духовной ты должен, как мудрая дева, о которой мы сегодня вспоминали, находиться в брачном чертоге, молясь ко Христу, таинственно собеседуя с Небесным Отцом, распознавая волю Божию в сумятице земных обстоятельств, а вместе с тем, ты должен быть розой благоухающей навстречу ближнему, служа ему по закону любви, не теряя при этом ничего от того, что даровал тебе Бог. Не потакая страстям, стараться утешить, и укрепить, и послужить ближнему, дабы ему стало и светло, и легко от общения с тобой. Признак неосужденно причастившегося человека, лакмусовая бумажка спасения – ближний, общаясь с которым, мы не насилуем его ум, не давим на его волю, но стараемся опередить то или иное невинное желание его сердца, помогаем ему и радуемся самой возможности послужить, умалиться пред ним, чувствуя прибыток благодати Святого Духа.

     Сегодня, дорогие, друзья мы с вами беседуем о причащении Святых Таин Христовых. И беседуем, может быть, не о том редко или часто должно приобщаться. Святая Церковь заповедует нам, если мы хотим иметь жизнь во Христе, причащаться не реже чем раз в месяц, но может быть и чаще, однако же, всегда с подготовкой, с благоговеинством. И, наверное, для соотечественников очень важно понимать, что исповедь является замечательным средством, инстанцией, а, лучше сказать, таинством любви Божией, пройдя которое, мы во мгновение ока, если только следим за собою в течение всей жизни, примиряемся с правдой Божией. Господь - Небесный Хирург - Своим Всемогуществом изымает из уязвленного сердца все занозы, врачует все кровоточащие раны, освобождает человека от всех его прегрешений, по немощи с ним приключающихся. Впрочем, закрывает и те места души, которые были, так сказать, продырявлены, пронзены, рассечены тяжкими грехами. Исповедь есть для боголюбцев некая духовная профилактика, своеобразный косметический ремонт. И я никогда не пойму тех европейских христиан, которые, живя расслабленной жизнью, пожимая плечами, говорят, что не нуждаются в исповедании своих помыслов, сделав это на прошлой неделе в установленное духовником время. Впрочем, не будем винить мирян, священство расслаблено, священство не понимает внутренней потребности народа Божьего, священство из опыта собственной косности отказывает христианину в исповеди - этом еженедельном, ежедневном, по нужде, омовении: «во утре избивах все грешныя земли, умыю в неповинных руце мои, Господи».

      Действительно, духовник, духовный отец, если он усердно трудится на своем поприще, знает, знает, «как облупленного», знает, как желторотого цыпленка, каждого из своих постоянных, усердных прихожан. Ему, священнику, достаточно приклонить ухо или пробежаться оком по усердно приготовленной хартии, дабы увидеть, так сказать, духовным взором все изгибы души, в той мере, в какой она открыта, душу кающегося человека. Два-три-четыре слова - и батюшке, который часто принимает на дух прихожанина, становится все ясно. Как просто все для обретающих духовный разум. Священнику не нужно, не нужно много времени, для того, чтобы «поставить заплаточку», «подмазать зеленочкой» благоговейно кающуюся душу. И та, наблюдая за собою, коленопреклоненно накануне вечером исповедуя будничные свои грехи, уже ощущает легкость и радость по восшествии в Божий храм. Ибо Господь невидимо очищает и освящает душу, которая на всякое преткновение и запинание тотчас отзывается покаянным: «Прости, Господи! Господи, помилуй! Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного!» Вот почему, утверждаем это вслед за великими пастырями Русской церкви, исповедь – это не только юдоль скорби и печали, но это некая баня, омывающая совесть, это некая чаша, из которой мы черпаем Богом данную радость. В исповеди, предваряющей святую Евхаристию, священник выступает как отец, в объятия заключающий сына, который уже давно нашел дорогу в Небесное Отечество. На исповеди мы возвращаем перстень сыноположения, на исповеди мы облекаем душу в лучшие, нежели вчерашние, брачные одежды, на исповеди мы указываем вместе с Иоанном Предтечей туда, где Агнец Божий закалается за грехи мира, где обновляется ежедневно Бескровная Жертва со словами: «Прииди и виждь, приступи и просветися, вкуси и виждь яко благ Господь».

     Таким образом, Мать наша Церковь нескудеющей своей, нетленной красой и силой, братья и сестры, и поныне широко раскрывает свои объятия, желая всякое свое чадо уврачевать, очистить, распрямить, снять с него гипс, коросту, последствия смертного греха и привить к вечнозеленой плодоносящей лозе – Христу. Дабы она, душа, повторяла каждый Божий день: «не хлебом единым, земным и тленным, но всяким словом, исходящим из уст Божиих, из уст Матери-Церкви, жив бывает человек во славу Господа Иисуса Христа».

     Мы прощаемся с вами, дорогие друзья, и рекомендуем вам по желанию ознакомиться с полемикой вокруг святой Евхаристии, а также с опасными тенденциями модернизма, обличаемого, впрочем, справа и слева, по приложению к журналу «Москва» - «Благодатный огонь» №16 за 2007 год, и прощаемся с вами и поздравляем вас с днем Великой Победы. Христос Воскресе!