Сакральность слова уходит с искажением его смысла

     С настоятелем московского храма Всех Святых, что в Красном Селе, протоиереем Артемием Владимировым встретился главный редактор журнала Павел Демидов. Их беседа - о месте и роли русского языка в современной жизни, об опасностях, угрожающих родному слову, о том, что ждет наш язык в будущем. Вспомним, что в церковно-славянском языке слово "язык" означает "народ". Вспомним и то, как Господь наказал древних гордецов за их стремление приравнять себя к Богу. Он смешал их языки так, что они перестали понимать другу друга, из-за чего создаваемая ими Вавилонская башня так и осталась недостроенной. Вот что такое язык. А теперь - к беседе.

     - Лично я плохо себе представляю типичного современного молодого человека, говорящего по-русски грамотно. А что, отец Артемий, подсказывает Ваше воображение?

     - То, о чем Вы говорите, - явление распространенное. Не секрет, что на молодежь преимущественно сегодня направлены духовные стрелы общего для всего человечества искусителя. Однако в нашей России, "великой, могучей и обильной", здоровые ниши, куда искуситель не добрался, все же остаются. Это - серьезное студенчество (не говорю: все учащиеся вузов), та его часть, которая глубоко входит в выбранную ими стезю. Это и малая, но заметная ниша умников и умниц, участвующих в олимпиадах по всему циклу учебных дисциплин; это и православные школьники, сознательно хранящие себя от соблазнов третьего тысячелетия; это и не очень обильные, но дорогие нам примеры семей, в которых соблюдено единство отцов и детей, много и с удовольствием читающих. Все это вселяет уверенность, что одуряющее воздействие американской псевдокультуры коснулось не всех, хотя, безусловно, под него подпало подавляющее большинство молодежи (давайте вспомним, как пророку Илии было открыто о семи тысячах истинных израильтян, не преклонивших колена пред Ваалом).
     Безусловно, в этом процессе сыграли свою печальную роль школьные учебные заведения (я имею в виду государственные школы), слишком легко идущие на поводу у европейских реформ, главная цель которых - лишить наше образование глубины, универсальности, системности и сравнять нашу школу с европейской, давно отказавшейся от намерения образовывать детей; добиться отторжения нас от книжного мира; вытравить традицию чтения, к которому нас с вами пытались приобщать еще со школьного возраста. Добрая книга была всегдашним спутником русского человека и, соответственно, воздействовала на его мышление, язык, речь, нравственное состояние. Безусловно, сегодня хорошо видно, как виртуальный мир, компьютерная бездна выхолащивают внутренний мир личности.

     - Стало быть, все, что происходит, - процесс объективный?

     - Субъективный, если говорить о тех стратегах "эры Водолея", которые математически точно рассчитывают и осуществляют агрессию на культуру того или иного народа, с намерением отрезать подрастающее поколение от его исторических национальных корней. И объективный - в отношении всех средств, включенных в эту "адову работу", и, соответственно, широты воздействия на внутренний мир подростка всевозможных злохитростей. Если взглянуть на мир компьютеров, мы увидим, что он является заразной средой, опрощивающей, уродующей языковое мышление, поощряющей намеренную небрежность в отношении орфографии, орфоэпических норм. Именно оттуда, из фосфоресцирующих бездн Интернета, выходит джинн того небрежного словесного общения, вступая в которое подростки не озабочиваются тем, чтобы, начав предложение, завершить его, не трудятся над артикуляцией, намеренно проглатывают полупрожеванные слоги. Они усваивают примитивную интонацию, огрубляющую речь разумного человека и позволяющую понимать друг друга даже на уровне междометий, произносимых в соответствии с определенными клише и матрицами. Так что, услышав сегодня запись устной речи, "мистер Хиггинс", человек, который наблюдает за языком, может с достаточной точностью определить возраст, пол и интеллектуальный ценз говорящего.

     - И, наверное, можно определить не только это…

     - Как педагог, русист, священник, как человек, не оторвавшийся от книжного мира, я с большим интересом, но и со скорбью прислушиваюсь к речи нашей молодежи. Ведь язык отражает область духа. Он есть тонкое средостение между духом и душой. Слово - лакмусовая бумажка, по которой можно определить все тайны человеческой души, понять мировоззрение, степень приближения или отдаленности от духовной сферы, не говорю о развитии интеллекта, широте или узости умственного горизонта, умении или неумении общаться с людьми.

     - Но, согласитесь, жизнь стремительно опрощивается, и это происходит буквально во всем, несмотря на технологическое усложнение бытовой стороны, а может, как раз благодаря этому.

     - Нельзя не согласиться с Вами... Псевдоопрощение, к которому без особого успеха (хотя и не без влияния на определенную часть либерально настроенной молодежи) призывал Лев Николаевич Толстой, я назвал бы выдаваемым сегодня за моду одичанием. Мне часто приходится размышлять над этим и над степенью зависимости человеческой души от вихрей, веющих вокруг нее. Один из таких вихрей - мода. Недавно я видел, как из Бауманского университета выходили на улицу студенты. Все в пресловутых "варёнках", юноши и девушки одеты совершенно одинаково, с нарочито сделанными на коленях и на заду дырками … И я подумал тогда: насколько же человек, лишенный нравственного, духовного стержня, беззащитен перед тем, что ему навязывают! Ведь что такое джинсы? Это рабочая одежда. Она весьма удобна и практична при копании на огороде, иных сельских работах, при укрощении лошадей, но до чего же она нивелирует личность! В таком наряде не нужны лица, имена, а уместны лишь номера или другие опознавательные знаки, клейма. Между тем, студенты - это отнюдь не рабочий скот. Это критически мыслящие люди, с присущими им индивидуальностью, уникальностью. "Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей". И аккуратность в одежде, в противоположность нарочитой небрежности, выгодно говорит о внутреннем мире человека, с которым ты встречаешься.

     - Сейчас даже первые лица государства, заигрывая с молодежью, стараются одеваться по молодежной моде. Вполне респектабельный пиджак, но - джинсы, потому что это якобы модно. Тем самым моделируется поведение той же молодежи.

     - Я не категорически против джинсов, но я размышляю о том, как за этим ширпотребом (который особенно бьет в глаза, если смотришь на прекрасный пол) стираются неповторимые грани личности. Слабый пол уже перестает быть прекрасным. Он уже не имеет никаких существенных внешних отличий от мужского пола. Девушка теряет свое достоинство. Она равно подчеркивает, как выгодные, так и невыгодные детали своей фигуры. Она намеренно расстается со стыдливостью, степенностью, неприступностью, строгостью своего внешнего облика. Главное для нее: быть, выглядеть как все! Быть "своей в доску"! Откуда же взяться рыцарскому отношению к этой "двуногой сущности", которая стремится в расхлябанности перещеголять мальчиков?

     - Как Вы полагаете, в перспективе развитие пойдет вверх или это все же какой-то синусоидальный виток?

     - В обществе векторы развития часто разнонаправленны. Безусловно, при демократии, которая не ставит и никогда не ставила своей задачей заботу о нравственности личности, приоритет отдается плотоядным инстинктам. Где тут думать о культурном подъеме общества? Другое дело, что русский человек, в отличие от американца, имеющий тысячелетнюю христианскую историю, интуитивно, на уровне генов, противится этому царству чувственности и растления. И умом, и сердцем русские люди устали от вседозволенности, небрежности, пошлых улыбок, гогота, разврата, и потому возникает естественное чувство протеста, которое выливается в здоровые формы: быть не таким, как все, возвратиться к исконным нравам, к основам духовного и душевного бытия.
     Безусловно, язык сам собою не будет выздоравливать, если не будет врачей. А врачи сегодня - это педагоги. Я сам педагог и знаю, что есть обратная зависимость: через слово, через речь в пространство души, наподобие медицинской инъекции, вводятся добрые чувства, мысли, идеи... В этом, собственно, основа просвещения.

     - Могли бы Вы назвать самую большую опасность, грозящую сегодня нашему языку, нашей речи?

     - Пожалуй, ненормативная, а лучше сказать, демонизированная лексика. Брань, на которую в прошлом столетии смотрели как на явление, из ряда вон выходящее, сегодня стала средством общения молодежи. Молодые люди не ругаются - они, бедные, так разговаривают, обмениваются впечатлениями, мнениями, "общаются", не зная, что их ум и сердце погружены в скверну. Они становятся сосудами, одержимыми нечистыми духами. Все сказанное человек, далекий от Христа, может "не понять и не заметить", но для души молящейся это вещи очевидные.
     Сегодня во многих странах делаются попытки подорвать языковой строй и на уровне орфографии. Эти разрушительные тенденции имеют место не только в России, но и в Европе, которая, в силу оторванности от православных корней, давно уже спасовала перед царством хамовым. Нас пытаются убаюкать: да разве это опасно? да разве это страшно? Так говорят те, кто хотел бы превратить нас в страну рабов, в страну рабочего скота, кто хотел бы отучить нас мыслить, чувствовать, страдать; чтобы мы отказались от высоких потребностей духа в пользу туземных инстинктов, которые очень легко насытить даже суррогатной пищей.

     - Что говорит Ваш опыт непосредственного общения с паствой? Ведь он сродни опыту общения учителя с учениками?

     - Практически совпадает. Мне как священнику приходится видеть и замечать у молодых прихожан падение грамотности. Как Вы думаете, посредством чего я делаю эти наблюдения? Многие, приходя к батюшке, заранее пишут свои грехи на листочках, рассказывая о себе с помощью домашних заготовок, так называемых "хартий". По этим исповедальным хартиям я замечаю, что поколение среднего и пожилого возраста в подавляющем большинстве грамотно, а вот у двадцатипятилетнего и ниже - регресс. Я не говорю о таких орфографических тонкостях, как написание слова "леность", которое обычно пишут через два "н" (тягучее, вязкое слово само провоцирует ошибочное удвоение согласного), или "объедение" которое пишется через "е", а не через "я".

     - Если через "я", то это уже обмазывание ядом - объядение.

     - Совершенно верно. Или "яства" - с буквой "в" после "я". Но когда зрелая особа, работающая на привилегированной должности, делает детские ошибки в спряжениях глаголов, в непроверяемых гласных в корне слова, то это, конечно, симптом. Симптом бескультурья. Симптом указания на то, что человек не имеет чувства языка. Он, видимо, никогда не любил язык так, как любили его Александр Сергеевич Пушкин, Иван Сергеевич Тургенев, которым была знакома область бескорыстного эстетического наслаждения словом. Радость от прекрасного слова распространяется концентрическими кругами далеко за пределы художественного текста.
     Этим летом я решил заново перечитать Пушкина. И сегодня, погружаясь в его прозу, я понимаю, что он нелегок для понимания современными "древопитеками" мегаполиса. Но, преодолев эту трудность чтения, полюбив Пушкина, осваивая его наследие (которое стыдно не знать, в отчуждении от которого нельзя быть русским человеком), ты непременно вступишь в процесс реставрации своего языкового мышления. Только вчера я размышлял о словах поэта: "Прекрасное должно быть величаво". Насколько высок его внутренний мир, как благородны его стремления! Души прекрасные порывы… Даже описывая мир страстей человеческого сердца, он делает это прекрасно. Не развращает, а возвышает душу.

     - Да, но Пушкин - один. А с кем сейчас мастера культуры?

     - Да, Пушкин у нас один! Но, поверьте, все сегодня не так уж безнадежно. У нас есть примеры деятелей искусства, которые несут в себе культуру, и не только языковую, облагораживая то, к чему только ни прикасается их душа. Например, Олег Погудин, наш замечательный исполнитель песен и романсов. Он - вокалист широкого профиля. И когда я слышу эти бесконечные аплодисменты, когда за цветами уже не видно и певца, я спрашиваю себя: в чем секрет обаяния его личности? И отвечаю: он - "плоть от плоти" и "кость от костей" русской культуры. Его исполнение не обжигает, но умягчает сердце. Пример творчества Олега Погудина особенно замечателен в сравнении с пошлостью современных телевизионных исполнителей, из уст которых только в виде редкого исключения можно услышать то, что коснется твоего ума и сердца, просветит и согреет их.

     - Не хотелось бы выглядеть брюзгой, которому все не по сердцу. Но то, о чем я хочу сказать, имеет очень давнюю историю, это не порождение сегодняшнего дня. Я имею в виду стыд. Он родился одновременно с первым грехом. То есть чувство стыда стало своего рода индикатором греха. А если нет стыда, то нет и ощущения греха. Это я к тому, что сегодня не стыдно быть безграмотным.

     - Не всем, не всем! Сегодня многие люди пожилого возраста страдают от безграмотности окружающих. Среди моих прихожан есть несколько педагогов, которые не могут равнодушно слышать речь безграмотной массы, которые и в общественном транспорте поправляют людей, делающих явные, "горбачевские" ошибки. Они напоминают мне донкихотов, уже не вписывающихся в новую эпоху. Ведь то, что вчера еще было верхом неприличия, сегодня проходит "на ура".

     - Когда читаешь книгу и видишь в ней ошибку, не можешь не остановиться и не выправить ошибку. Казалось бы… Будет стоять себе на полке, кому от этого вред?

     - Дело в том, что сакральность слова уходит с искажением смысла слова. Нравственно развитый человек не может этого не чувствовать. Для него грех - не абстрактное понятие, но самое что ни есть живое, осязаемое. И когда грех, будь то нечистый взор или грязное слово, вторгается в жизнь христианина, в ней все переворачивается, начинается мучительная работа с тем, чтобы опознать, обезвредить, выбросить вон эту бомбу и вернуть совести ее незамутненное состояние. Люди, причастные к культуре, для которых язык есть святыня, детище и одновременно колыбель, нас произведшая, конечно, болезненно переживают и малую ошибку. Такой орфографический грех есть посягновение на здоровую ткань языка. Заметьте, мы взрощены на дореволюционной орфографии, и я знаю священников, которые и ныне пишут по-дореволюционному, не пропуская "ятей", ибо язык, оформленный таким письмом, имеет особую прозрачность в отношении предыдущих столетий, и по малопонятным современниками правилам старой орфографии мы можем нащупывать корни нашего мышления. Так, всякий компетентный в своем деле человек болезненно морщится, когда встречает дилетанта, считающего себя профессионалом и поэтому, ничтоже сумняшеся, допускающего самые грубые промахи.

     - Но почему языковые отклонения так прилипчивы? Все та же притягательность греха? Стоило Горбачеву говорить начать или >включим (с ударением на первой гласной), как почти все стали говорить также. Или другой пример, правда совсем не крамольный: до Путина слово составляющая в нашем активном словаре отсутствовало. Не то, что теперь.

     - Все мы взаимозависимы, большие и малые, простецы и мудрецы. Влияние лица, находящегося на высоте человеческой иерархии, по определению, всегда больше, чем влияние простолюдина. Соответственно, больше и ответственность, и мера греха. В этом отношении Останкинская телебашня за многое будет отвечать перед историей нашего языка.

     - Но Вам-то удалось избежать этой напасти. Как Вы сохранили свою речь?

     - Я - священник и знаю, как велика ответственность за каждое произнесенное слово. Мне нельзя ошибаться в ударениях. Но если я допускаю такого рода ошибку, делаю это намеренно, в пастырских целях, чтобы показать неуместность данного слова. Я не люблю подлаживаться под аудиторию, искусственно занижать стиль речи, но иногда священнику необходимо не только рассказывать о сниженном стиле речи, но и прибегать к нему, произнося определенные слова. Однако нужно быть очень осторожным, не допуская увлечения этим пластом лексики. Я знаю проповедников и миссионеров, которые, при лучших своих намерениях, ошибаются, намеренно занижая стиль своей речи и часто оставляя в огорчительном недоумении огромную аудиторию. Это происходит оттого, что был выбран не тот жанр словесного общения, и живые сердца, настроенные на вкушение духовной пищи, на просвещение, жаждущие чего-то высокого, идеального, желающие оттолкнуться от берега скучной и пошлой прозы и взойти в "области заочны", получают нечто иное, противоположное. Вместо небесной манны - слова чистого, простого, ясного и прекрасного - они слышат вульгаризмы, пошлую иронию, переданную низкосортными словами и потом долго-долго остаются в недоумении, в огорчении, ибо вместо хлеба обрели камень, вместо рыбы - змею, как об этом говорится в Евангелии (см: Лк. 11, 11).
     Каждый из нас, людей, любящих слово, должен "предугадать", как оно отзовется в сердцах слушателей. И поэтому, рассуждая о том, какие меры должно предпринять, дабы вступить в священную борьбу за слово и за бессмертные души, не обязательно махать руками и скандировать лозунги в пользу чистоты речи. Нужно быть просто носителем этого слова. Сегодня открываются широкие просторы для обращения к отечественной прозе. Сегодня педагоги наконец получили возможность, пусть пока еще очень ограниченную в объеме, вести в школе уроки нравственности. Средства массовой информации, хотя и жмутся, но нет-нет да и предоставят кафедру для православного проповедника. Сам я по натуре оптимист, и в душе бесконечно благодарю Бога за то, что живу в России, а не где-нибудь в Филадельфии, ибо наша земля святая, корни духа очень глубоки, и я вижу, что "тришкин кафтан" американизированного новояза никогда не налезет на русские плечи. Наш Иванушка-дурачок не из тех, кого можно рядить во что угодно. Нитки расползутся!..

     - Говоря о врачевателях языка, Вы назвали педагогов. Но только ли они призваны к этой миссии?

     - Конечно, нет! На первое место среди носителей языковой культуры я бы поставил нашу Церковь и наши храмы. Церковно-славянский язык, находящийся в живом, органичном единении с русским, - это закваска, определяющая сознание русского человека. Откройте Пушкина, и вы увидите, чем для литературного русского языка был церковно-славянский. Замечено: человек, ходящий в церковь, погружающийся духом в ее священный мир, прежде всего ощущает изменение помыслов и, соответственно, всего строя мысли.
     Сейчас храмы и монастыри, слава Богу, созидаются. Несмотря на развращение нравов, христианское просвещение своими лучами проникает в толщу народа. И поэтому, говоря о будущем, не произнося при этом никаких пророчеств, я очень надеюсь и верю, что дух человеческий не перестанет тянуться к Солнцу правды - Христу. И тот, кто устал от пошлости, грязи, цинизма, кто хочет отстоять право на святыню, чистоту, порядочность, честь, любовь, всегда найдет для себя райский сад Церкви и будет в состоянии воскресить в себе достойные христианина чувства, с помощью нашего родного русского слова.