О земных привязанностях, сердечных пристрастиях.

     Поздравляем вас, честные отцы, братья и сестры, с днем воскресным, с памятью преподобных отцов Киево-Печерских, почивающих в Ближних пещерах вкупе с преподобным Антонием и днем прославления преподобных родителей святого Сергия Радонежского - схимонаха Кирилла и схимонахини Марии.

     Святой Апостол и евангелист Иоанн Богослов свидетельствовал сегодня о том, как они вместе с Петром пришли по приглашению Марии Магдалины на Гроб, обрели его пустым. А камень великий лежал поодаль, так что открылся сам собою вход в пещеру. Вошел и уверовал ученик, уверовал в то, что тело Учителя было унесено злоумышленниками, не уверовал еще в Воскресение, Ибо они, - свидетельствует о себе святой Иоанн Богослов, - не знали покуда из Писания, что надлежит Ему, Господу, восстать из мертвых. Итак, казалось бы, главное препятствие было удалено, Ангел Божий позаботился о том, чтобы можно войти было в пещеру и уверовать в Воскресение, но они не уверовали, ибо сердце, не возрожденное еще благодатью Духа, не просвещенное вполне ведением истины, оказалось неспособным к восприятию веры.

     Многие святые толковники Писания, рассуждая о камне, отваленном от двери Гроба, говорили в иносказательном смысле о смертных грехах, нераскаянных смертных грехах, которые, покуда не прощены, подобны вот этому камню, препятствующему войти внутрь сердца своего и обрести веру в Воскресшего Христа. По милости Божией, большинство сознательных христиан, тех, кто постоянно и не без толку ходит в храм Божий, очистили себя от смертных грехов. Изучив Священное Писание, вопросив свою совесть, воспомянув события прошлых лет, они открыли язвы своего сердца и по беспредельному милосердию Божию сподобились очищения. Кровь Христова омыла нашу совесть от мертвых и темных дел, и как бы образовался свободный вход вглубь сердца. Однако, наподобие Петра и Иоанна мы не тотчас оказываемся способными уверовать во Христа живой и спасающей нас верой. Потому что помимо смертных грехов есть еще и иные согрешения, свершаемые как бы по немощи, по недостатку внимательности, по суетности - грехи мысли, грехи слова, и, конечно же, многоразличные сердечные пристрастия, - которые всегда сосуществуют с семью главными страстями, и называемыми обыкновенно смертными грехами. Вот об этих пристрастиях уместно сегодня сказать несколько слов.

      Иной человек вознамерился приготовить землю для пашни. Но, придя на участок, увидел, что посреди него растет огромное дерево, корни которого глубоко вошли в почву, пронизали ее. Так что и нет никакой возможности возрастить землю, приготовить ее для засева. Подобным древом является смертный нераскаянный грех, грех ли блудного падения, грех ли срамословия кощунственного, грех ли ненависти, которая погружает душу в непроницаемый мрак. Но вот дерево срезано, пень выкорчеван, корни извлечены. Однако, если этот участок будет оставлен без внимания, то весьма скоро появятся плевелы, сорняки, так что покроют полностью свежевскопанную землю и подавят полезные семена. Такими плевелами, терниями являются многоразличные пристрастия, живущие в нашей душе и привязывающие эту душу к земле. К сожалению, часто бывает так, что, омывшись от скверны в таинстве покаяния, ощутив начаток нравственной свободы, христианин, облегченно вздыхая, с благодарным сердцем уходя после такой исповеди, полагает, что дело сделано, милость получена, и впадает в некое небрежение о душе своей. Во всяком случае, легко прощает себе, извиняет пристрастия, возникающие там и сям в течение дня. Мы легко примиряемся с этими сердечными влечениями, утешая себя тем, что это же не смертный грех. Позволяем себе, не впадая в явный грех блудодеяния или блуда, задержать взор на постыдном зрелище. Или, прислушиваясь к какой-нибудь скабрезной, пошлой шутке, позволяем себе посмеяться над ней, находя нечто остроумное, хотя и не безобидное в словах собеседника. Приходя домой, тотчас ложимся спать, надеясь, что, отдохнув немного, затем совершим вечерние молитвы, но так получается вовсе не всегда. Садясь за трапезу, не отказываем себе в том и в этом и часто с трудом можем оставить трапезу, хотя уже чувствуем насыщение. И многое-многое другое, что именуется пристрастиями. На деле они столь же вредоносны, как и явные убийственные грехи. Другое дело, что яд пристрастий действует незаметно. Сильнодействующий яд убивает тотчас, а более слабый как бы усыпляет человека. Но когда мы спрашиваем себя, почему наше сердце с таким трудом молится? Почему нам нужно прилагать неимоверные труды, дабы оно всецело прониклось молитвой? Почему часто мы бываем бесчувственны в самые священные минуты богослужения, слегка завидуя тем, кто весь отдается, как бы воспламеняется, молитве? Почему, слыша Священное Писание как будто внимательно, едва лишь замолкли слова, забываем о том, что мы слышали, во всяком случае, не можем пересказать и двух слов? Почему? Как раз по причине этих самых многочисленных пристрастий, которые, живя в душе, делают ее бескрылой, делают ее тяжелой, делают ее тяжелой на духовный подъем. Особенно гибельное значение этих многоразличных мирских присосок, которые притягивают к себе сердце, раскроется для нас в час кончины. Говорит об этом святитель епископ Игнатий, какой тяжелой темной ямой, бездной явит себя обманщик мир в час, когда душе нужно будет отрешиться от тела и перейти в Вечность. Сама Вечность покажется грозной и неумолимой, как бы карающей того, кто здесь, на земле, позволял себе прилепляться всецело к миру, скоро преходящему. Вспомним сказочного персонажа Гулливера, который, будучи гигантом, заснул когда-то, а в это время крошечные обитатели страны, лилипуты, каждую из волосинок прибили колышком к земле, так что, когда тот попытался было встать, не смог сделать этого. Примерно так или точно так почувствует себя душа в час, когда ей восхотелось бы взлететь, взойти к Богу Своему, но она не сможет этого по причине дебелости, вещественности, тяжести, образованной в нас многочисленными пристрастиями. Бороться с ними легче, чем со смертными грехами и страстями. Потому что, безусловно, выдернуть из земли терния куда легче, чем укрепившееся в почве дерево. С другой стороны, и труднее. Потому что вся наша жизнь соткана из этих пристрастий. Человеческое сердце, упокоевающееся лишь в Боге, имеет парадоксальную способность прилепляться к самым случайным вещам. Даже такие высоко и свято духовно настроенные люди, наподобие святого праведного отца Иоанна Кронштадского, в своих дневниковых записях признавались и исповедывались, как сердце мгновенно прилеплялось к красивой безделушке, к элементу священнического облачения, теряло покой и мир в случае, если данная вещичка почему-то уходила от своего обладателя.

      Мы, разумные христиане, должны всячески упражняться в обретении независимости сердечной от каких бы то ни было земных предметов, памятуя: нагими мы вошли в этот мир, нагими из него и выйдем. Все нам полезно, все нам можно, но «ничто не должно обладать нами», ибо мир сей преходит. Таким образом, христианин разумный должен на дню многажды проверять свое сердце, не стало ли оно, богоподобное наше сердце, призванное к обладанию бессмертной вечной жизнью, не стало ли оно жалким пленником чего-либо земного, и чрез пристрастия, не попало ли в плен к миродержцу диаволу.

     Как в этом упражняться? Упражняться незримо для других людей, но осязательно для себя.

     И, прежде всего, надлежит каждый час и каждую минуту, обращая духовные очи горе, к Богу, вопрошать себя, всецело ли душа наша - христианка по природе - принадлежит Христу? И чуть только мы почувствуем, что наше сердце заполоняет эта тяжесть, это уныние, эта тоска, - обычные спутники всякого пристрастия, тотчас нужно всем своим существом обращаться к Богу. Наподобие птицы с подрезанными крыльями пытаться, однако, взлететь в воздух. Чрез такое отчаянное, хотя и мгновенное усилие, сопровождаемое обыкновенно просьбой о помиловании, прощении, Господь всякий раз будет ослаблять, а затем и разрывать те нити, которые связуют нас с землей.

     Во-вторых, должно упражняться в отношении тех предметов, что нам особенно любимы, к которым мы чувствуем вожделение, к которым мы привыкли. Смущаемся ли мы, теряем ли покой, если кто-то из ближних вдруг воспользовался этой вещью, особенно, не спросясь у нас. И когда действительно теряем покой, начинаем внутренне возмущаться, метаться, вот здесь-то и должно воспомянуть о Боге - истинном Сокровище христианской души - и тотчас привести свои чувства в порядок, философски перенеся огорчение и, таким образом, свершить над собой маленькую победу.

     Однако, мир полон вещей, все они привлекают к себе наше внимание. Поэтому, к сожалению, часто мы ходим помраченными, то есть, теряем память о Боге, всецело принадлежа этому миру. Почему преподобный Никон Беляев, один из последних Оптинских старцев, закончивший жизнь свою в ссылке на севере, дает такой хороший совет: «Постарайся несколько раз на дню, отрешившись от всех и всего, представить себя стоящим на Страшном Суде Божием». Такой же совет дает и святой Феофан Затворник. «Встав на Страшном Суде пред Престолом Судии Христа, обрати ко Господу сокрушенную молитву. Неспешно, со вниманием произнеси 10 молитв Иисусовых, но так, чтобы все прочее осталось у тебя за спиной». Этот маленький подвиг по существу и есть исполнение заповеди Господа Иисуса Христа: «Не сможешь быть Моим учеником, если не оставишь позади себя жену, детей, имение, если своей собственной души, то есть, пристрастий сердечных, не возненавидишь». Вот так вот мысленно поставляя себя пред Христом, как бы высвобождая душу от всех сердечных пристрастий, по несколько раз на дню, мы, незаметно для себя, обретем навык и способность непрестанной, глубокой и внимательной молитвы. А вместе с молитвою приобретем и мир духовный, который является плодом молитвы.

     По существу, удовлетворять пристрастиям своим, извиняя собственную немощь, это значит заранее отказаться от нравственного совершенствования и совершенства, постольку поскольку человеческое сердце создано для совершенной, всеобъемлющей, полной любви ко Господу Иисусу Христу. Напротив, свершая над собой, по возможности часто, малое насилие, отсекая таким образом похоти и похотения, мы будем проходить ту истинную школу, истинного Крестного христианства, которая даст нам здесь, на земле, вкусить благодать Духа Божия. Все Священное Писание, - в заключение скажем, - свидетельствует о необходимости проделывать подобную работу. Вспомним, как строго в Ветхом Завете Господь наказывал благочестивых царей и полководцев, если они, завоевывая тот или иной языческий город, позволяли себе оставлять что-либо в качестве победного трофея. Им, этим полководцем не разрешалось даже миловать врагов. Царь Саул был отвергнут Богом только за то, что он, взяв языческий город, оставил в живых самого царя, думая тем самым увеличить славу свою, имея его в качестве пленника за столом своим. Для того, чтобы правильно понимать Ветхий Завет, мы должны смотреть в сердце свое. И таким образом, завоевывая одну крепость за другой, то есть, каясь в смертных грехах, мы призваны вместе с царем Давидом выполнять и другую заповедь: «Во утрия избивах вся грешныя земли», то есть, с утра пораньше обращал меч молитвы на успевшие за ночь вырасти сорняки на почве сердечной. И таким образом, каждый раз подобает нам обновлять в сердце решимость, горение духа, желание исполнять заповеди, дабы оно, сердце, полностью принадлежало Богу и никому и ничему иному. Аминь.