Мы в Telegram
Мы в Facebook
RSSТворчество наших прихожан
Елена Сергейчук
Стихотворения из сборника «Блики жизни»
Утро Светало, светлело, сияло Рассветно-июльское солнце, Откинув с земли покрывало Туманной дремоты. Оконце Озерной воды заблестело, Сверкая, искрясь и играя… В березках пичуга запела. То было преддверие рая.
Фонтаны в мегаполисе Зной восходил в зенит. Жара топила стены. Как черный воск, асфальт Московский пламенел. Фонтаны, как могли, Работали в две смены. Их механизм устал, И бормотал себе: «Бурли, играй вода, Но оставайся чистой; Прохладой радуй всех, Но не давай испить; Журчи, звени и пой Восторженно-речисто, Но не позволь себе Из чаши уходить… И так, трудясь без сна, Безвестно испаряясь, Усталых горожан Спасай и утешай. Быть может, в облака Тихонько собираясь, Отсюда улетишь В озерный райский край.
Воробей Блажен, кто возлетел к надмирным небесам... А я - как воробей на ниточке суровой... Рванется в небо - кажется, он сам Летать умеет... Взмах, второй... ШелкОвый Натянется жестокий шнур - и вот Летун стремглав, покинув небосвод, На землю катится, свои теряя перья... Не много повода, поверьте, для веселья В такой судьбе... А виноват он сам - То ль что лететь стремился к небесам, То ль - что попал на нить жестокого мальчишки... Простите за экспромт... Быть может, это слишком, Но образ, взятый у святых отцов, Прекрасно описал природу тех оков, В которых держит мир жестокий наши души... Казалось мне, что данность я нарушу - Так в юности мечталось - и взлечу... Но чуть отнимет жизнь уверенность - Хочу, увы, уже не Неба, а земного: Чтоб в тело не врезались мне оковы Нужды, забот, обыденных тревог... Ну а полет в молитве?.. Бог? - Что Бог? - Он ждет от нас терпения, смиренья - Мы не готовы к чистому горенью...
Весенний снег Нежеланный никому весенний снег Над ночной Москвой кружился в белом танце, Знал, что будет невеселым краткий век, Но судьбе, конечно, не хотел сдаваться... И не спрашивал, зачем и почему Он пришел на землю в солнечном апреле, И летели хлопья сквозь парнУю мглу, Вспоминая новогодние метели...
Политическим «партнерам» Собаки лают – караван идет. Что нам истерики безбожных наций? Гладь на реке ломает ледоход – У нас весна, чего же тут пугаться? Все на Руси испытано не раз: Пожары, войны, ужас революций; Сибирь мы покорили и Кавказ – Без страха иноземческих обструкций. Повеял снова ветер перемен – Проветрим дом, хоть без него теплее; Боимся только внутренних измен, А впрочем, мы и это одолеем. Собаки лают, караван идет. России лишь на пользу испытанья: Сплотится пред напастями народ, На Бога возлагая упованье.
Последняя спичка 1 Из книги старинной мне дорог рассказ: Волшебник дал нищей девчонке Чудесные спички и строгий наказ, Коробку сложив из картонки. «Зажжешь эту спичку – смотри, не туши: Кольнет пламя палец – молитва души Прорвется сквозь серые будни, Получишь, что просишь, беструдно». Хоть чаяло чуда в молитве дитя, Но боли боялось – обжечь, не шутя, Горящею спичкою палец Девчушка моя не решалась. И в бедной хибаре, открытой ветрам, Как душу – жгла спички волшебные – вхлам, Безу веры, чтоб просто согреться: Утешить и тело, и сердце. Последняя спичка осталась в кульке, И страшно расстаться вот так – налегке – С надеждою светлой на чудо – Но помощи ждать ей – откуда? Жестокие ветры, и домик дрожит… Зажечь бы печурку – но как дальше жить – Без света, без вести Оттуда – Продавши мечту, как Иуда?.. 2 Живу я безбедно – но будни темней Бывают, чем ночь в Заполярье. Томленье страстей, осужденье людей, Надежды все дальше сиянье… Раз еду по улице зимней одна, Вдруг вижу, глазам не поверив, - она! Девчушка с последнею спичкой – Посланье от Бога – мне лично… На доме картина ясна и проста: Легенда несет в себе силу Креста, Стремленье мне в душу влагая, Ее на борьбу вдохновляя...
Виноград Виноград растет на неудобьях, Соки жесткой и сухой земли Впитывая, чтоб душистой кровью Гроздия багряные налить. Углубляя на десятки метров В толщу раскаленных крымских скал Свой упрямый корень, с жадной верой, Куст источник жизни отыскал И наполнил сладостью, весельем, Терпкостью, искрящимся огнем Ягоды, из коих виноделом Будет в крепком чане изгнетен Сок, что станет драгоценной влагой, Горести и раны исцелит, Дружбу воспоет и в чаше брака Розовым гранатом заблестит… Иль, рубином замерцав, прольется В тот сосуд, что выше всех стихов, Где вино родится в Кровь Господню, Мир освобождая от оков Смертного паденья…
В вечернем парке Гремела музыка людская, И пел роскошный хор цикад… Преддверием земного рая Казался запустелый сад… Но не давал войти в те двери Колонок рев, докучный гул. Тот гул душе не дал покоя, Но… тишины не зачеркнул: Цикады – Божии творенья – В звук электронный не вплелись, Эфир как будто разделился На суету и то, что ввысь Зовет, будя от отупенья… Природа сердце исцелит, Когда страстей людских кипенье Ее словес не заглушит.
Путь души Любовь – всегда души Голгофа. Нет воскресенья без креста. Бежим скорбей, как катастрофы, Но жизнь в обыденном – пуста… И сердце мечется, как в клетке: Дорога к Богу – тесный путь, Питаться ж суетою мелкой Не хочет дух. Ему уснуть Быть может, было бы и проще – Но он томится и болит… И, подрастая, в ближней роще Уж древо крестное стоит.
Поэзия Стихотворение – как дар, Как луч и – вот, немного боле, - Стихотворенье – как удар, Настигнувший по Вышней воле. Словечко ведь – не воробей, Коль вылетело – не вернется, Как ворон, иль как соловей Над головой повинной вьется…
Зарисовка Свет играет в березовых кронах, У осин золотятся стволы И горят на сосновых колоннах Драгоценные капли смолы. Соловьиною трелью разбужен, Зашептался осинник с утра По искрящимся солнечным лужам В лес весенний бежит детвора.
Русская Атлантида Под толщей вод сокрылись города… Век новый, обезумев от всесилья, Векам былым замолкнуть навсегда Раз повелел. Расправив гордо крылья Стальных машин, вдруг человек поверил, Что он премудрость бытия измерил. И адова работа началась. И рушились дома и колокольни. Казалось, жизни нить оборвалась (Машинам не понять, как сердцу больно). Вот колокол, обрушив перекрытья, Летит к земле… Все ниже… Стон умолк… Быстрее развиваются событья: Работников невольных целый полк И день, и ночь – бурят, ломают, строят Под бдительным прицелом Волгостроя. Минуло лето, осень, вновь весна – И хлынула плененная волна, И изумленный грач, вернувшись с юга, Уже родных краев не узнает, На дереве затопленном с подругой Своей, гнездо, природе верен, вьет. А вербы ветви, словно руки, тянут, Но из воды не выбраться им – вянут. И колокольня из пучин встает – Святой Руси затопленный оплот. И говорят, ночами под водою К беде иль к счастью – редкою порою – Вновь колокол затопленный поет. Набатом грозным он народ сзывает, Но обыватель в страхе замирает: От чуда доброй вести он не ждет.
Калязин А в Калязине наличники с коронами... Росным ладаном кадили пред иконами, Да молилися Пречистой Богородице, Как то издревле в стране родимой водится, И святому преподобному Макарию Возжигали свечи белы воску ярого. Небо звездное над матушкою-Волгою, Жизнь покойная, раздольная, да вольная. Как же вышло, что ушла под воду Русь моя? Колокольня посреди широких вод... Катера снуют, где прежде монастырь стоял, И безмолвствует в безверии народ.
Прп. Алексий, Человек Божий Алексие, Человече Божий, Как вела тебя твоя стезя, Как твоя дорога нас тревожит – Ни понять, ни отвергать нельзя, Как, оставив юную невесту И седых родителей своих, Устремился ты к чужому месту, Жизнь сплетая в покаянный стих... Как затем, незнаемый, презренный Превитал под кровом у родных, Тайною молитвой озаренный, Принимая брань от слуг твоих... Скорбь тебе была как утешенье... Видел плач родителей, жены И, молясь о них в уединеньи, Веровал: Христу обручены Присные твои твоим решеньем – Ты, оставив их, распял себя, Действовал про Божьему веленью, Огорчил их, всей душой любя. Алексие, Человече Божий, Путь твой непонятен и суров; Мысль о нем печалит и тревожит, Но он ввел тебя под Божий кров.
Статистам революций А легко же быть смелым в ревущей толпе, Там, где каждый безмерно уверен в себе, Упоен восхищеньем своей правотой, Независим и горд: он – крутой и святой! Как-то так получилось, что тысячам вмиг Кто-то идол «свободы» блестящий воздвиг, Так что каждый поверил – то мненье его, Разделив упоенье народа всего. И они побежали – зачем и куда? Это идол сверкал, а казалось – звезда... Это было не раз... Так случалось до нас: Упоения миг и раскаянья час... Им казалось: они открывают свой путь, Но была впереди лишь кровавая жуть, Они верили: правое дело творят, Ну а сами плели беззакония ряд. *** А попробуй быть храбрым в молчанье тюрьмы, Не убойся угрозы позора, сумы, А восстань против злобы – один на один... Коль сумеешь – поймешь: ты себе господин.
Ответ Младший брат на старшего восстал, Опоен заморскою отравой: Позабыл, что раньше было славой, Кандалы – свободою назвал. Можешь ты не признавать родства (Кстати, это просто возрастное), Но, в своем запале подростковом - Все ж не переборешь естества. И, усталый, словно блудный сын, Вновь придешь к славянскому единству. Ты поймешь, как горестно бесчинство, Осознав, кто вбил меж нами клин.
Судьбы Божии Кто сказал, что Бог зовет нас неудачами, Что в покое мы не можем знать Его, Что ломает наши планы, как проклятие, Не давая нам добиться своего... Призывает нас Господь Своею милостью, Тихим пеньем соловейки над рекой, Но потом... Казнит нас тем, что до могилушки Не дает душе насытиться Собой...
Старый Несебр
 |
| Несебр. Храм "Старая митрополия" |
Добро не может быть побеждено Добро не может быть побеждено. Пусть на земле ничто не безупречно, Но жизнью утверждается одно: Все зло — непрочно, а Премудрость — вечна. Летит река искрящейся струей По скалам, расточая брызг фонтаны, И оседает грязь и перегной, И опадает ил непостоянный... Проходят годы в туге и борьбе, И море камни в гальку обращает, И души возвращаются к себе, И угль под толщей гор алмаз рождает... Людские воли пусть плетут клубок Необъяснимых, суетных желаний, Но нас ведет Всемилостивый Бог - Путем надежд, потерь и ожиданий...Стихотворение в прозе - Господи, Господи! - Что тебе? - Хочу звезду с Неба. - Зачем тебе? - Жить скучно и тошно. - Что ж... Плети лукошко. - ...Плету годок, плету второй, плету третий — нет лукошка. - Господи, Господи! Прутья ломятся! - Так вымочи. - Да воды нет... - А ты слезами. - ...Плету годок, плету второй, плету третий — нет лукошка. - Господи, Господи! Кривится лукошко! - А ты иглу прямей держи. - Пальцы колет. - Так терпи. - Кровушка каплет, работу марает. - А ты кровушку постом иссуши, воздержанием воздержи. - ...Плету годок, плету второй, плету третий... - Господи, Господи, кончилась жизнь моя, не видать мне звезды с Неба... - Так не впустую ж прошла... Вот тебе ЗВЕЗДА!..
Прощание с югом Перед смертью все равно не надышаться... Скоро ехать, скоро ехать нам домой. Теплый ветер приглашает нас остаться, Но увы, всегда так краток выходной... Лето, сосны, море, солнце, дни свободы Вы останетесь теплом моей души, Дома тоже, вроде тоже не невзгоды, Но уж очень жизнь моя в Москве спешит. Я хотела бы быть чайкой и в полете Без печали и смущения парить, Но занять пора мне место в самолете И Создателя за миг благодарить.
Политическое Мир подобен стал лягушке в чайнике: Близится к кипению вода, У нее ж совсем простые чаянья: Есть и спать... - Бежать? - Зачем, куда? Ведь она не видит изменения, Пока мозг не разорвет давлением.
Музыка речи Музыка чужого языка сладковата, вычурна, звонка, В ней поет чуть пряный летний ветер, - Пьяный ветер, шоколадный вечер, Южный зной и холод родника. Музыку родного языка Ты расслышь, попробуй, в гвалте мира Коль расслышишь — запоешь, как лира, Не сумеешь — будет все тоска...
Столица... Сотни лиц... Столица сотни лиц сольет в одно... Наш стольный град давно лишен престола... Мы мчимся, как в ускоренном кино, Искрим и рвемся, как заряды тола. Мерцают золотые купола, Сверкают разноцветные рекламы, Сгорают души в суете дотла, Лишь словно островки – святые храмы. Вольется многоликая река В сияние надмирной Литургии, И сердце успокоится слегка, Узрев над дольним небеса святые. Но сможем ли вобрать в себя рассвет, Что злой туман рассеет покаяньем, Иль будем мрак таить десятки лет, Не смея покориться осиянью?..
Этапная песня (Новомученикам) Чистое поле, полуночный край… В куполе храма растет Иван-чай… Горькая доля, сума и тюрьма, Поезд товарный. Зима. Колыма. Мерзлое солнце средь черных ветвей. Злые собаки – а люди-то злей. Вьется дорога в загробную даль. Ближе до Бога, коль жизни не жаль. Черные думы – их нет тяжелей: Как терпит Бог беззаконье людей. Ночью полярной не видно ни зги… Где же Ты, Боже!.. Услышь, помоги!!!
Алконост Живем спокойно и безбедно: Работаем, едим и пьем; Но грянет милостью Господней, И по Руси пойдем пешком: Без планов, денег и приличий… Взовьется птица Алконост, Сжигая стены всех отличий И в Вечность настилая мост. Успеть бы запастись молитвой Да покаяньем без прикрас Пред странной и суровой битвой, К которой Бог готовит нас.
Перед иконой Взор из Вечности сердце пронзает, Словно утренний лучик – туман, И душа благодати внимает, И отходят печаль и обман. О, Пречистая Божия Мати! Защити от напасти греха И сподоби мя светлой печати, Да пребуду мирна и тиха, Чтобы дух, огражденный от злобы, Безбоязненно шел ко Кресту, Чтоб душа, как дитя из утробы, Исходила из мрака – к Христу.
4-й десяток Душе моя, как обветшала жизнь… По временем утоптанной дороге Кружит, и подводить пора итоги, А у тебя не видно белых риз. Одни и те ж дорожные столбы. Мы заплутались в замкнутом пространстве И бродим с незавидным постоянством, И ищем избавленья у судьбы. Уж нет порывов юности шальных, То светлых и святых, то зло-мятежных, Ввысь так и не пробившись, неизбежно, Ты тонешь в попечениях земных. Душе моя, как обветшала ты… Ты ищешь утешения в заботах, Что раньше наводили лишь зевоту И с ужасом взираешь на кресты, Которые когда-то вдохновляли Тебя, как горн – гусарского коня… Сегодня же, вздыхая и стеня, Ты просишь, чтоб кресты те миновали. Давно пора смириться и принять, Что не летать тебе в надмирной сини. Но как при этом в темноте не сгинуть, Молитвы и трудов не оставлять? Как мысль, что ты – лишь капелька в воде, А не звезда среди песчинок кварца, Принять – и с этой истиной сживаться, На ней распявшись, словно на кресте?..
Монастырская идилия Вечером лают собаки, Утром поют петухи… Нет тут тревожного мрака, Нет заунывной тоски. Только и хочется сердцу – С Богом покой обрести, Свечкой молитвы согреться, Искренне молвить: «Прости!» Только и надобно доли – Волю свою отложить, Чтоб в безмятежном просторе Тихо и праведно жить.
Расставание Время и пространство – кандалы, Что сковали нас с грехопаденья. И мятется бедное творенье, Постигая правила игры. Колокольный звон летит к звезде И в Москве, и в снежном захолустье, А душа заходится от грусти, Что не может пребывать везде. Времени суровая рука Нас уводит от того, что мило. То, что есть – уже почти что «было», То, что с нами – с нами лишь пока. Время и пространство – кандалы, Что сковали нас с грехопаденья. В Вечности искать отдохновенья Приучают правила игры.
Колизей На свет из сумрака колодца… Из царства тьмы – навстречу солнцу… Последний шаг… Последний миг… Молчи! Нельзя молиться в крик. Гудит толпою Колизей, А солнце слепит из щелей Темницы мрачной под трибуной… Тигр на арене, в клетке – лев Огромный раскрывает зев, Но почему-то вдруг – бесшумно… Христе! Не выдай! На кресте Ты ближе, чем в саду зеленом, Средь строгих пиний, где с поклоном Тебе молилась в темноте… Последний шаг… Последний миг… Христос воскрес! – Молитва в крик…
Час воли Божьей Ну вот и всё. Настал последний час. Час воли Божьей, миг преображенья. Отдашь ли сердце ты во всесожженье, Иль душу вдруг похитят у тебя? Сюда ты шёл всю жизнь, того не чая, Не ожидая встречи на пути… Час воли Божьей, всё преображая, Вмиг воссияет – край твоей судьбы.
Эмиграция Блажен, кто остался в просторах России: Заснул, замерзая в бескрайних снегах, Иль грудью на штык в ослепляющей сини Упал, умирая с молитвой в устах. Блажен, кто не ведал позора изгнанья, Тоски беспросветной, глухой нищеты; Кто Родины славил святое сиянье, Не видел позора ее наготы. Шоферы-князья, судомойки-графини – Мы живы, но это не радость – беда… Блажен, кто в России на вечном помине, Вписался в синодик ее навсегда.
Под танки Посвящается Леониду Быкову и героям его фильмов Не будет больше суеты и лжи, Души томленья и бесплодных споров… Последний миг стирает рубежи Между людьми от сплетен и укоров. Но этот шаг – последний в жизни путь, То место, за которым бесконечность… За миг всей жизни груз перешагнуть, Душой прорваться во святую Вечность. *** Быть может, Бог полет последний примет За годы воздыханий и молитв И от Себя навеки не отринет Тех, кто в дыму, в крови жестоких битв Пошел на смерть, о Вечности не зная, Но жизнь сию за ближних покидая… А может… может, в этот миг последний Им Бог открыл Пресветлое Лицо, Героев принял в вечное наследье И разорвал неверия кольцо.
Старым друзьям Расставшись с детством, поняла И удивилась – до зела: Того, что прежде так любила, Уж не вернуть, как ни стремись; Взяла минувшее могила, А впереди – все жизнь, да жизнь… Я прежде это понимала, Да вот поверить не могла… Теперь – душою осознала, Но жизнь мосты назад сожгла.
Проект Россия Звон колокольный из глубин веков Летит, зовя Россию к возрожденью И, свобождая души от оков, Их будит для молитвенного бденья. Шумят леса, горит роса на травах, Восходит солнце над моей страной… Когда б исчезло поврежденье нравов, Греха прервался тягостный запой – Воскресла б Русь, и злые силы боле Уж не смогли б держать ее в неволе.
Дорога Люди, вещи – плацкартный вагон… Руки, ноги, за окнами дали… Мы отправились в путь для того, Чтоб увидеть, о чем лишь мечтали. Разворотом по кругу спешат Перелески, поля и деревни; Розовеют в закате леса, Отстранив от дороги деревья; Облака неподвижно следят За бегущей на север землею; Призывают к себе небеса: Путь дал время на встречу с мечтою.
Прп. Евфросинии Суздальской Ехать в жизнь свою, как в темный лес И не зная пути, видеть Цель; Вверив Богу себя, цепь чудес Заплести в соловьиную трель… И никто не увидел, как путь Повернул в поднебесный простор, Богородицын синий Покров Развернув над тобой, как шатер.
Самолет Самолет идет на звезду… Показалось – прошел над ней; На мгновенье его фонарь Стал сиянья звезды сильней… Но среди миллиардов лет, Что сияет всем ее свет, Незаметен его порыв – Безнадежной гордыни взрыв. Так и в наших сердцах порой Заглушает молитву вой Беспокойных мыслей и слез, Но над всем – Иисус Христос. Так людская гордость порой Заслоняет веру горой Мыслей броских и пошлых грез, Но превечен Господь Христос.
Планета держится на них Посвящается герою Белого движения генерал-лейтенанту В.О. Каппелю Почему не написать о том, что дорого? То, что душу бередит – о том нет голоса, Что останется в уме чудною памятью, То, что сердце так манит чужою святостью. Душу за друзей своих – без сожаления; Жизнь на Родины алтарь – да без сомнения; Не спасти ему Россию от безбожия, Самому, как в жертву, лечь средь бездорожия. Повторяется столетье за столетием На земле чудное это лихолетие… Где один лишь только свят – он много вынесет, Горя он не отвратит, да многих вызволит. Имена перечислять – какая разница… Тех, кто душу бередит своею святостью. Те, о ком душа болит – о них нет голоса, Тех, кто жизнь свою отдал по зову совести. *** *** Такие были, есть и будут. Жаль – мы с тобой не из таких. Запомнят их, или забудут, Планета держится на них.
Дар исцелений (Чума) Чума овладевала городами, И стон стоял, и тысячи легли. Селенья на холмах и меж горами Стояли уж без жителей, в пыли. Один подвижник стал молиться крепко: «Христос Спаситель, Боже, пощади! Не дай стране засохнуть, словно ветке, Яви нам милость, горе отведи!» И Бог услышал теплое моленье, И дал ему чудесный светлый дар: Теперь одно его прикосновенье Снимало боль, трясение и жар. И люди, вновь здоровы, славя Бога, Несли другим всерадостную весть: Из мрака скорби вывела дорога, И на чуму уже управа есть! И толпы потекли за исцеленьем, Казалось, нет скорбящих никого, Все ликовали, радуясь спасенью, Не замечая только одного: Подвижник без еды и без покоя Все исцелял, пока хватало сил, Он был готов пожертвовать собою И для себя пощады не просил. Чума не ждет, и каждый миг бесценен, И отказать грядущим силы нет… Он исцелял, бесплотен и нетленен… Пока в его очах не замер свет.
Разбойник на кресте Жил человек, казался добрым, У всех в любви; Но на земле не вечно счастье, Он пал, увы… И все забыли о бедняге, Вздохнув, ушли; К разбитой жизни передряге Не снизошли; Остались в чистоте надменной И высоте, Оставив грешному – за дело – Смерть на кресте. И лишь один Господь поможет В святые дни Тому, кто скажет: «меня, Боже, Ты помяни».
Цветы А цветы распускаются ночью… Тишина. Люди спят, наконец, И никто не увидит воочью, Как творится природы венец… Раскрывается медленно к небу Венчик белых, святых лепестков, Размыкаются грубые листья, Свобождается дух от оков. Тишина… Здесь родится соцветье, Здесь покоя и света полны Те цветы, что и в дня лихолетье Утешают людей, что шумны. Тех людей, что метясь и беснуясь, Нарушают творенья покой Утешает, живит и врачует Нежный цвет, что рожден тишиной.
Вот так и расстаются навсегда Вот так и расстаются навсегда: Не оглянувшись, второпях уходят Потом летят минуты и года, Течёт вода, и месяцы проходят … Вот так и расстаются навсегда: Без обещаний, но с надеждой встречи Потом же будет день и будет вечер, Но прежнего не будет никогда. Мы не вернёмся к старым временам И прежней дружбе не бывать уж в силе: Два разговора в месяц – о делах, – Но что же толку в этой говорильне?! Да, людям не дано предотвратить Того, что, неизбежно приближаясь, В их душах вызывает грусть и жалость, – Но это жизнь, но это – просто жизнь.
Москва Над нами Бог и больше никого… Толпа людей, обрывки слов и песен. Здесь мир* кипит, что вширь ужасно тесен, А ввысь за жизнь не пересечь его. В Москве январь. В проталинах трава. Сияют ложью яркие витрины, Но во дворах таится Божий храм За эстакадой, где ревут машины. Моя надежда – светлый монастырь, Град Китеж в бурном озере Московском; За стенами уставов и молитв Незримый миру заповедный остров. *** *** А кто-то скажет: «Выдумка и кич»… Но это – боль души и пенье сердца. ЗА СТЕНАМИ УСТАВОВ И МОЛИТВ Моей душе так сладко отогреться. *мир – в самом широком смысле: и Божий мир, и мир, во зле лежащий.
Монастыри, которых нет Есть древняя легенда у народа: Под озером, сокрытый от людей, Град Китеж. Над землёй сомкнулись воды, Чтобы святынь не осквернил злодей… Святых обителей не слышен перезвон, Но вечная возносится молитва: Невластен бренный тления закон Там, где победой завершилась с тьмою битва. Монастыри, которых нет. Святая Русь. Боюсь сказать, – я слышу ваши звоны. Пусть прошлого нам больше не вернуть, Но новые чудотворят иконы… И благодать обителей святых Вновь прорастёт, как деревце на крыше; Среди мирян, во храмах городских Вновь Дух Святой молитвой к Богу дышит. Монастыри, невидимые оку. Вы живы, вы – в сердцах своих людей; Как острова средь озера порока – Убежище от страха и страстей.
Пюхтица Холодно Младенцу на иконе. Твердь роняет снег. Время умиряется: в поклоне Замедляет бег. Ель под звездной ношей клонит ветви, Верхом – в небесах. Сучья дуба, как ступени лествиц… Инея краса… Пюхтица. Иначе – Кюремяэ. Журавлиный крик. Дни моленья – как снежинок стая. Как единый миг. Память сохранит их белой гладью Снежной чистоты. Но по этой глади ровной рядью Вышиты кресты.
Ода зеленому огурчику (Шутка) Зеленый огурец – что в нем такого? Он – символ лета, потому у нас И вызывает ласковое слово: «Огурчиком» зовем его подчас. Колюченький, в пупырышках, хрустящий! Огурчик! Ты желанен и любим! И потому наш отче-настоятель Благословил сложить тебе сей гимн.
